Когда читаешь фантастику конца 20 века, постоянно удивляешься, как точно писатели предчувствовали наш 21 век в одних его проявлениях, и как совершенно «проглядели» другие.

Понятие «киберпространства» ввел Гибсон в 1982 году — когда пользовательский интернет только-только делал первые шаги. В его романах есть киберпреступники, «ковбои» (прообраз хакеров), а также очень верное понимание того, что в будущем «реальная жизнь» станет уделом богатых, в то время как бедные будут довольствоваться цифровыми имитациями.

Всё так — но при этом герои звонят друг другу по таксофону, а новости читают с распечаток, «факсов». Современному читателю совершенно непонятно — как можно было, предвидя всемирную сеть, не предвидеть ее постоянную доступность. Это же нетрудно: сложить два и два, «матрицу» и радио. Почему они этого не сделали?

Если вглядываться в образ «матрицы» дальше, видна еще одна общая черта. Момент «подключения» к ней всегда описывается как покидание душой тела. Человек лежит неподвижно, подсоединенный к проводкам — а сознание его путешествует где-то в цифровых мирах. Всегда есть момент «перехода»: ты либо здесь, либо там. Это — христианское представление об устройстве вселенной, где между землей и небом, между мирским и божественным лежит чёткая граница.

Идея «матрицы» — она вообще очень религиозная, киберпространство — это обитель чистого духа, тот самый Бог, который постоянно познает самое Себя.

Но мы, живущие во времена, описанные фантастами, знаем, что вышло всё совсем не так. В матрице мы с вами уже живем, но живем частично, на полшишечки. Нет никакого перехода, никакого щелчка, выходя в «киберпространство», не обязательно оставлять тело недвижно лежащим. «Там» и «здесь» органично переплетено и чем дальше, тем больше будет переплетаться.

И кстати — на свете нет ничего, что не могло бы быть китайцу едой, еврею фамилией, и чего бы не украл хохол. Вот в этом-то всё и дело — настоящую Матрицу спёрли хохлы, да и поломали по глупости, и теперь вот такая вот ерунда вокруг.