Сказать им, что, например, престижная итальянская приправа орегано — это всего лишь душица, которую их бабушка заваривала им в детстве от кашля — удавятся от ужаса бытия и несовершенства мира.

А моцарелла — это если в молоко плеснуть скисшего вина (уксуса, проще говоря) и откинуть на марлю. Неликвид, в общем, который пить никто уже не может, и надо хоть как-то утилизировать.

Добить тем, что суши — это когда нищий рыбак (которого на берегу за блеск ножа просто зарубит любой самурай) сидит в море в лодке и торопясь, срезает дольками мясо со свежепойманной рыбы, потому что развести огонь нельзя. Потом макает в уксус, потому что в рыбе весёлые червячки кишат, а потом лезет холодной рукой в мешок с рисом, скатывает там комочек влажного и солёного от морской воды риса и жрёт это. Причем панически оглядываясь, не видит ли кто — они вообще это в мозг не смогут уложить.

Можно провести контрольный выстрел, рассказав, что такое фондю. Это когда нищий швейцарский крестьянин, обогревая зимой хату собственным теплом, ползёт в погреб (а там всё сожрано) и собирает окаменелые обрезки сыра, чтобы разогреть их и когда они станут мягкими — туда сухари макать. Просто потому, что жрать больше нечего.

А престижный французский суп буйабес — это когда рыбак, живущий прямо в своей лодчонке (потому что даже на шалаш на берегу денег нет), продав основной улов, заваривает остаток улова — который не удалось продать даже за гроши.

И на всё это смотрят они, живущие в стране, где буженина, расстегаи, блины с икоркой, стерляжья уха из пяти сортов рыбы, да двенадцатислойный мясной пирог, балык, кулебяка на 4 края и 4 мяса, наваристый борщ с ломтем домашнего хлеба, чесноком и куском сала в четыре пальца толщиной. Где играющая на солнце капельками рассола брынза, где неповторимый банош, где сытный кулеш со шкварками, мелодично хрустящими во рту.

Смотрят и офигевают. Потому что всё вышеперечисленное внезапно стало не Престижно — ибо не Загранично.