Как только не называют это красивое и загадочное место Северного Урала: Маньпупунер, Мань-Пупыг-Нер, Болвано-Из, мансийские болваны… Туристы обычно называют их кратко – «Пупы». Столбы выветривания Маньпупунер считаются одним из семи чудес России.

Каменные столбы плато Маньпупунёр или «Гора каменных идолов» ‒ святыня племени манси. Одно из семи чудес России, затерянное в безлюдной местности Коми. Без единого поселения на 100 км вокруг. Это семь великолепных великанов-останцев высотой от 30 – 42 метров. Эдакий природный сад камней. 

Плато Маньпупунёр считается геологическим памятником. Оно находится в Троицко-Печорском районе Республики Коми, на территории Печоро-Илычского заповедника на горе Мань-Пупу-Нёр ‒ в междуречье Ичотляги и Печоры.

Маньпупунёр еще называют Столбами выветривания и Мансийскими болванами, которых на самом деле больше, чем семь, просто группа из семи останцев возвышается отдельной живописной группой.

Около 200 миллионов лет назад на месте каменных столбов были высокие горы. Однако ветер, дожди, снег, морозы и жара постепенно разрушали слабые породы, и до наших дней сохранились лишь твердые серицито-кварцитовые сланцы-останцы.

Один 34-метровый останец возвышается несколько в стороне от других, напоминая огромную перевернутую бутылку. 

Остальные шесть выстроились в ряд у края обрыва. Столбы отличаются причудливыми формами, напоминая то фигуру огромного человека, то голову лошади или барана.

Столбы находятся довольно далеко друг от друга в окружении гряды камней и валунов, опоясывающей плато нерукотворной стеной.

Столбы выветривания также называют кекурами, т.е скалами, которые стоят не массивом, а отдельно и имеют форму столба. Геологи считают, что они получаются следующим образом: в пустоты горных пород снизу поступает магма, затем она застывает, образуя продолговатые тела.

Со временем, вода, ветер, перепады температур, воздействуя на камень, разрушают его, превращая в песок. Но тела, которые образовались с помощью магмы, гораздо прочнее камня, поэтому способны не подвергаться эрозии более длительное время. 

Поэтому так и происходит, что после разрушения песчаников, эти «пальцы» Земли до сих пор указывают на небо.

Автор фотографии: Юрий Ильенко

Находясь здесь, действительно трудно поверить, что эти загадочные столбы образовались всего лишь из-за разрушения гор. Тем не менее это так. 

Столбы образовались за многие миллионы лет в результате выветривания Уральских гор. Окружавшие их слабые породы разрушились, а эти, оказавшиеся более твердыми породы выстояли и образовали это чудо природы.

Посему Мань-Пупу-Нер, оставаясь священным местом для вогулов, сохранял несколько отрицательный ореол. Подниматься туда могли лишь шаманы. Для простых смертных доступ на плато был закрыт.

В 2008 году плато Маньпупунёр было признано одним из семи чудес России, его популярность среди туристов резко возросла. Путешественников, желающих прикоснуться к столбам, не останавливают ни затраты на дорогу, ни сложности перехода по безлюдной местности, ни ограничения на посещение, установленные заповедником.

Плато Маньпупунёр

Происхождение и легенда названия

 У северных народов манси и коми много легенд о злых великанах, но память о них все равно священна, и связанные с ними места окружены таинственным ореолом.

Во всех легендах про Мань-Пупу-Нер неизменны сюжеты о злобных великанах, жаждущих погубить вогульское племя, и о волшебной силе Ялпынг-Нера – Хребта Молебного Камня.

В переводе с языка манси «маньпупунер» означает «Малая гора идолов». И действительно, всего этих останцев семь. Шесть столбов выстроились на ровном плато в ряд, а один стоит чуть в стороне. Их высота от 30 до 42 метров. Все они имеют причудливые очертания.

Для манси это место издавна считалось святым, ходить сюда они запрещали. По одной из легенд каменные столбы были в древности семью великанами-самоедами, которые шли через горы с целью уничтожить вогульский народ. 

Но, поднявшись на плато, их вожак-шаман увидел перед собой священную вогульскую гору Ялпинг-нер. В ужасе он бросил свой барабан на вершину (она теперь так и называется Койп — «барабан») и все семеро великанов окаменели от ужаса. С тех пор так и стоят они на этом горном плато.

Легенды о каменных столбах

У вогулов — местного населения Урала – существуют легенды, объясняющие происхождение Малых Болванов.

Легенда 1

Вогулы, кочующие по Уралу со своими стадами северных оленей, рассказывают, что каменные столбы были некогда семью великанами-самоедами, которые шли через горы в Сибирь, чтобы уничтожить вогульский народ. 

Столбы выветривания Маньпупунер

Но когда они поднялись на вершину, называемую теперь Мань-Пупу-Нёр, их вожак – шаман – увидел перед собой священный хребет Ялпинг-Нёр. В ужасе он бросил свой барабан, который упал на высокую коническую вершину, южнее Мань-Пупу-Нёра, и тогда шаман и все его спутники окаменели от страха. А коническая вершина обрела название Койп (Барабан).

Легенда 2

Рассказывают, что за Младшими Братьями, т.е. вогулами, гнались шесть великанов–самоедов, когда они пытались уйти за Каменный пояс. В истоках реки Печоры на перевале великаны уже почти нагнали вогуличей, как вдруг, перед ними появился шаман с белым лицом Ялпингнер. Он поднял вверх руку и успел произнести заклинание, после которого все великаны окаменели. К сожалению, сам Ялпингнер тоже окаменел. С тех пор, так они и стоят друг против друга.

Когда эти исполинские Останцы предстают перед глазами, научные версии геологов кажутся мифами, а легенды – правдой.

Люди, проходившие поблизости от Маньпупунера, рассказывают, что их охватывал необъяснимый страх. Рассказывают, что в древности на плато находились капища и культовые места для общения с духами.

Иногда каменные великаны издают гулкие звуки, будто общаясь меж собой. Туристы говорят, что в тех местах не хочется разговаривать и думать о мирских проблемах, нет потребности в еде и воде. Хочется только созерцать и медитировать.

Гора Мертвецов или перевал Дятлова

По одному из преданий во времена Всемирного потопа Ялпын сякв на горе Холатчахль оставалось сухое место в форме гроба, где обнаружили мертвецов. Более позднее предание повествует, что на вершине горы погибло девять манси-оленеводов.

Совсем недалеко от Маньпупунера есть еще несколько вогульских святилищ — Торе-Порре-Из, Солат-Чахль (Мертвая гора), где по преданию погибли девять охотников манси, а в наше время ‒ тургруппа Игоря Дятлова, что характерно, тоже состоявшая из девяти человек.

  Название данной горы произошло от хоолат – мертвецы. Или если быть точнее мумифицированные, высохшие, окаменевшие мертвецы, скелеты.

И очень загодочно это совпадение в связи с числом 9. Напомню, что в группе Дятлова тоже было 9 человек, не считая одного спасшегося и не участвовавшего в кульминации событий.

Местные жители связывают трагедию с легендой о лесных духах-великанах менквах. Считается, что это существа 4-го измерения, рост которых достигает 4-5 метров. Но всё, конечно же, суеверные выдумки.

Пропуск, погода и одежда

Погода в этих северных горах очень холодная и непредсказуемая. Часты туманы, в которых сложно разглядеть столбы выветривания и легко заблудиться. Сами столбы выветривания находятся на территории Печоро-Илычского заповедника и для их посещения, во избежание проблем, нужно получать разрешение из его администрации.

Для этого нужно написать заявление на имя директора заповедника. В заявлении необходимо указать предполагаемые сроки поездки, список участников группы, паспортные данные и контактные данные. В заповеднике выдадут пропуск, взяв за него экологический сбор.

Северный Урал – суровый край, и поэтому собираясь в зимнее путешествие к Мансийским болванам, прежде всего нужно позаботиться о защите себя от экстремально холодных температур и ветра, который здесь бывает очень сильный.

Очевидный минус только один – жуткий холод, до –40ºС.

Особое внимание следует обратить на ветрозащитный (штормовой костюм), теплую экспедиционную куртку и обувь, которая должна быть достаточно тёплой и защищена от попадания снега внутрь.

Территориально столбы выветривания Маньпупунер находятся в Троице-Печорском районе республики Коми, в междуречье рек Печора и Ичотляга.

Вариантов же увидеть плато только два.

Первый – начать путешествие от Свердловской области или из Перми. Это более десяти дней пути. Сначала нужно добраться на поезде или автомобиле из Сыктывкара до Троицко-Печорска, потом продолжить путь на машине до населенного пункта Якша, затем перейти на водный транспорт (моторную лодку) и преодолеть на ней двести километров. Далее начинается пеший путь – порядка 40 км. Поход можно отнести к третьей категории сложности.

Столбы выветривания Маньпупунер

Второй – по воздуху вертолетом, но это достаточно дорого. Вертолет отправляется из Ухты с остановкой для заправки в Троицко-Печорске. По времени это чуть больше 4 часов. Для неподготовленных людей – вариант идеальный.

Добравшись до места, путешественники могут отдохнуть и переждать непогоду в каркасном доме, который был доставлен на плато и собран там специально для уставших странников.

Мнения по поводу лучшего времени для восхождения на Маньпупунёр расходятся. Некоторые считают, что лучше всего отправляться туда зимой, на лыжах. Мало того, что быстрее, так еще и комары, мошки и оводы не атакуют. А кроме того, болота замерзают. Сами же, покрытые инеем, столбы производят поистине сказочное впечатление.

Очевидный минус только один – жуткий холод, до –40ºС.

Летом же путешествовать к Маньпупунеру рекомендуют в августе. Это самый жаркий месяц, когда насекомых также становится меньше, а вода в реках убывает. Кроме того, с высоты птичьего полёта можно лицезреть красно-жёлтую тайгу, пронзительно-синее небо и хрустально-чистые реки.

Путешествие на Маньпупунёр

Если посмотреть даже на самую мелкомасштабную карту России, раскрашенную пестрыми лоскутками регионов, нетрудно отыскать посередине Урала то место, где сходятся четыре лоскуточка – Пермская область, Республика Коми, Ханты-Мансийский автономный округ и Свердловская область. 

Именно там, на ровной верхушке одной из гор, высятся семь гигантских каменных истуканов. Это и есть плато Маньпупунер, попавшее в список 7 чудес России на всенародном конкурсе от газеты «Известия» в 2008 году, куда я отправился в июле 2009-го.

Казалось бы, не так уж далеко, всего полторы тысячи км от Москвы и около 600 км по прямой от Екатеринбурга. Не сравнить с огромными расстояниями и удаленностью где-нибудь в Эвенкии или Якутии. Но откроем карту более подробную, с рельефом, дорогами, населенными пунктами. И окажется, что это одно из самых глухих мест Урала: вокруг в радиусе ста километров нет ни то что городов – вообще никакого человеческого жилья. 

Железные и автодороги также обходят этот район далеко стороной. Реки поблизости – всего лишь узкие ручейки, хотя одному из них суждено вобрать в себя массу притоков и добраться до Ледовитого океана под именем мощной, полноводной Печоры. Разве что вертолет может добраться плато быстро и без проблем, да и то ‒ смотря какая погода.

Поэтому, трезво оценив свои силы, а главное, количество дней отпуска, я отправил заявку в одну из сыктывкарских турфирм. Формально тур начинался как раз оттуда, но мне было удобнее взять билет на поезд из Москвы до станции Микунь ‒ узла на железнодорожном пути в Воркуту, откуда начинается ветка в Сыктывкар. Вечером 25 июля там я и сел на ужасно медленный и душный плацкартный поезд «Сыктывкар ‒ Троицко-Печорск, состоявший из трех вагонов. Стоянка у него была аж 123 минуты ‒ чтобы уж точно никто не опоздал.

Жарким воскресным полднем маленький состав прибыл на станцию Троицко-Печорск, затерявшуюся в лесу, в 15 км от одноименного городка. Среди пассажиров сразу были выявлены коллеги-туристы из Москвы, Сыктывкара и Перми, которые ничуть не удивились слову «Маньпупунер», реагируя на него бодро и с энтузиазмом. 

Была обещана белая «Газель», но вместо нее появился Игорь, наш гид. Первым же его вопросом было: «есть ли среди нас опытные туристы?» Вопрос несколько насторожил: неужели он тоже идет к плато в первый раз? Впрочем, вскоре выяснилось, что Игорь был на Маньпупунере 3,5 раза, просто не водил туда большие группы.

Тут подъехала та самая «Газель» и доставила участников в симпатичную троицко-печорскую кафешку, где был подан вкусный и красиво сервированный обед, даже с вином. Особенно меня порадовала окрошка.

На этом знакомство с райцентром самого дремучего в Коми района временно завершилось, и мы укатили за 80 км к слиянию Печоры и ее крупного притока ‒ реки Илыч.

Сотовая связь умерла уже в нескольких км от Троицко-Печорска, и следующую неделю никакие новости с «большой земли» не поступали.

На берегу Печоры нас поджидали три легкие, сильно вытянутые в длину лодки с мощными моторами. Именно на таких передвигается все население Илыча. В каждую спокойно погрузилось по 3-4 человека с рюкзаками и моторист-рулевой, но, в принципе, можно было загрузить и в два раза больше.

Мы отчалили вверх по течению, удобно улегшись на дне лодки, на рюкзаках. Можно было наслаждаться ясным небом, легким ветерком по реке, рассматривать камешки на дне, бесконечную тайгу по берегам ‒ лишь кое-где промелькнут шесты для сена на маленьких прибрежных сенокосах. Еще в лодке можно с успехом спать, читать журналы, слушать музыку, подкрепляться съестными припасами ‒ просто круиз!

Через несколько часов причалили возле деревни Еремеево, что расположилась на высоком правом берегу Илыча. Одна из местных жительниц пустила нас на ночевку в пустующий дом, именуемый «дачей» (хотя сама она жила через дорогу). А еще нам истопили баню и специально открыли магазин.

На другой день, попрощавшись с добродушными жителями Еремеева и оставив у них, по рассеянности, целый ряд предметов, мы снова погрузились в уже знакомые плавсредства. Плыть планировалось чуть ли не весь день, поэтому встали рано и настроились на долгое лежание в лодках. Некоторые даже рассчитывали в них поспать.

Но все оказалось иначе. Через пару часов мы подплыли к границе Печоро-Илычского заповедника и остановились на первом его кордоне по Илычу. Грандиозная табличка с гербом, контрастировавшая со скромными домиками на берегу, гласила, что мы прибыли на кордон «Изпыред».

Бодрым шагом, с гидом во главе, мы поднялись по прилепившимся к склону ступенькам и поприветствовали местного егеря. Задумчиво глядя на тихую гладь Илыча, хозяин кордона неторопливо смолил папиросу. «На пупы собрались, значит, туристы? Ну что ж, давайте ваше разрешение». И тут все, а в особенности гид Игорь, растерялись. Как оказалось, никаких документов, подтверждающих наше право попасть в заповедную зону, у Игоря с собой не было. Организаторы пообещали ему, что в заповеднике все уже оповещены о нашем приезде…

«Нет пропуска – нет пути!»

«Нет пропуска ‒ нет и пути на Маньпупунер» ‒ таков был вердикт егеря. Однако развернуться не солоно хлебавши у первого же кордона, ‒ это было бы слишком обидно! Между тем, главная контора заповедника находится в Якше, далеко вверх по Печоре от Усть-Илыча ‒ день плыть на моторке.

Наташа вспомнила, что везет с собой какие-то бумаги от турфирмы, но это оказался всего лишь договор о самой турпоездке, не имеющий никакого отношения к заповеднику. Но тут выяснилось, что в 4 часа дня ‒ о, счастье! ‒ егерь выйдет на связь с центром, то есть с Якшей, по рации ‒ и там, возможно, подтвердят наше право на посещение.

Правда, на часах не было еще и 10, и у нас вдруг образовалась ууууйма свободного времени.

Не заводя моторов, мы снова погрузились в лодки и медленно поплыли вниз по течению. Уже привыкнув к громкому тарахтению моторов, мы наслаждались непривычной тишиной, изумительно ровной гладью реки, которая несла нас по своим водам, как на ангельских крыльях.

Проплыв небольшой перекат и миновав притулившуюся на скале табличку «Печоро-Илычский заповедник», рыбаки расчехлили спиннинги и начали охоту на хариуса. Через пару сотен метров причалили рядом с мощно вздымающейся скалой Изпыред (в переводе с коми-зырянского ‒ «выход камня»), давшей имя кордону, и, по случаю избытка времени решили ее покорить.

С реки скала казалась неприступной, поэтому полезли сбоку по склону, через буреломы, скальные карнизы, глубокие моховые ямы. Но зато вид сверху заставил все это позабыть: впереди, как привольно брошенная лента, бескрайние просторы зеленой пармы рассекала вода Илыча, зовущая туда, вперед, к еще скрытым за горизонтом уральским горам; а где-то далеко внизу на песке лежали наши лодки, и рыбаки-мотористы варили на костерке пойманных хариусов. Хотелось взлететь еще выше, в небо, как те два огромных орла, которых мы спугнули из гнезда, выбираясь на вершину.

Вдоволь нафотографировавшись на самом краю скалистых зубьев Изпыреда, чем-то напоминавших огромный каменный трон, мы спустились вниз и, весело шлепая по гравийной косе, поспешили к песчаному берегу старицы Илыча. Именно это место сверху выглядело самым лучшим для купания.

Здесь был открыт VIP-пляж. Воды Илыча приятно охлаждали после лазания по горам и лесу на самом солнцепеке. А потом ‒ бутерброды, вареный хариус, еще раз чай… Но времени все равно оставалось в избытке.

Таможня дала добро

Наконец, в назначенное время мы снова вернулись к изпыредским избушкам. База дала «добро», егерь размашисто махнул рукой вверх по Илычу, добавив: «Вам ‒ туда!». И, не теряя даром времени, мы дали газу и поплыли дальше.

Илыч стал поуже, скалы по берегам вставали все чаще, а на перекатах мотористам приходилось делать хитрые маневры, плывя чуть ли не поперек реки и в обратную сторону. Чтобы мотор не висел в воздухе, приходилось перебираться с кормы ближе к носу. Иногда даже доставать шесты и, отталкиваясь ими от дна, сходить с мели ‒ совсем как в древности, когда способ «на шестах» был одним из основных для передвижения вверх по Илычу и всем остальным печорским рекам. Другой способ ‒ «на бичеве» ‒ нам опробовать не довелось.

Вскоре проплыли самые знаменитые и красивые скалы на этом участке Илыча ‒ «Лёк-Из» (Плохой камень). Здесь раньше всего становится лед и позже всего сходит, а под скалой над двадцатиметровой глубиной закручивается коварный водоворот. Понятное дело, такое место не вызывало особой радости у местных жителей.

Попив чаю на красивом кордоне со сложным названием «Шежимдыкост», под вечер мы увидели несколько домиков на левом берегу реки. Это был кордон «Усть-Ляга». Здесь наши пути с Илычем должны были разойтись: Илыч уходил резко на север, а наша тропа шла на юго-восток, к горам.

Что интересно, в Илыч тут впадают сразу две реки под названием Ляга: Ыджыд-Ляга и Ичет-Ляга. Даже не будучи знатоком коми-зырянского, легко догадаться, что это означает Большая и Малая. Кстати, это первый географический объект на букву «Ы», посещенный мною.

Заповедник понемногу готовится к приему потока желающих поглядеть на третье чудо России, а потому на кордоне уже выстроен гостевой дом и баня. Правда, внутри дома пока ничего нет, даже окон. Поэтому спать приходится либо в палатке, либо с зажженной антикомариной спиралью. Готовить же прямо на берегу Илыча, на мангале, взбираясь вверх-вниз по крутому косогору безо всяких лестниц.

Над Илычем опустилась уже не совсем белая, но и, точно, не черно-звездная, ночь. Однако нужно было отоспаться ‒ накопить силы перед завтрашним началом пешего маршрута.

Ранней зарей илычскую тишину потревожила трель моего мобильника ‒ единственного на всю группу. Мы наскоро перекусили, рассовали запасы еды на четыре дня по рюкзакам и двинулись в путь.

Мотористы довезли нас до полуострова, образованного двумя Лягами и Илычем. Мы взвалили грузы на плечи и тронулись в путь. Впереди шел новый участник похода ‒ проводник Саша, которого нам выделил заповедник. Для него этот поход был так же обычен, как для городского жителя переход из одной комнаты квартиры в другую. Проводник быстро завоевал всеобщую симпатию и рассказал нам массу всего интересного про жизнь и работу в заповеднике, служащим ему домом. Ведь на этой земле он ‒ коренной коми-зырянин ‒ родился и вырос.

Со свежими силами мы шли сразу за проводником по почти прямой, довольно широкой, расчищенной от валежника и бурелома, тропе. Ее начало пряталось в пойменных кустах Ыджыд-Ляги ‒ не зная, вряд ли найдешь. Остановились у свежесрубленного столбика с табличкой «№1», коей отмечен первый километр. Закурив, Саша поведал, что идем мы по старинной дороге ‒ Сибиряковскому тракту, доходящему до самой Оби.

Единственным крупным препятствием вставал Уральский хребет ‒ через который надо было искать волоки, т.е. места, где, во-первых, верховья азиатских и европейских рек подходят близко друг к другу (волок должен быть коротким), а во-вторых, перевал между ними как можно более низок.

Лучше всего этим условиям соответствует Собский проход на Полярном Урале, где сейчас проложена железная дорога на Лабытнанги. Однако, если двигаться этим путем с юга Сибири в центральную и северную часть Европейской России, придется сделать слишком большой крюк.

Река Печора

В поисках кратчайшего пути из бассейна Печоры к Оби новгородцы в XIV веке разведали волок через Щугор к реке Ляпин ‒ к северу от Маньпупунера, на границе Северного и Приполярного Урала. В источниках XV-XVI веков регулярно упоминаются походы русских князей этим путем.

Но настоящий расцвет путей через Северный Урал относится к концу XIX века. К этому времени в Сибири расширилось производство зерна. Одним из основных районов сбыта был Русский Север; кроме того, из Архангельска зерно можно было экспортировать морем.

Иркутский купец Александр Михайлович Сибиряков, родившийся в 1849 году в богатой семье золотопромышленников, всерьез задумался о решении вопроса создания удобного, надежного и экономически выгодного пути из Сибири на европейский Север. Транссиб тогда еще не был построен, а по растянувшимся на тысячи верст гужевым трактам много не вывезешь.

Сначала взоры Сибирякова обратились на Северный Ледовитый океан. Он возлагал надежды на изучение Северного морского пути как будущего грузового маршрута. В средствах у него недостатка не было, и Сибиряков вложил деньги в экспедиции Норденшельда и Григорьева, участвуя в них лично. 

Однако суровые нравы полярных морей после нескольких неудачных экспедиций заставили его пересмотреть свои смелые планы: «…есть достаточно оснований, чтобы вывести заключение о том, что плавания туда [в Карское море] сопряжены с большим риском и имеют неопределенный характер, поэтому для коммерческих целей неудобны, иногда действительно Карское море освобождается ото льда, но это случается редко. Кроме того, негде возобновить запаса угля или провизии, нет телеграфа …»

Тогда Сибиряков «вернулся с моря на сушу» и в 1884 г. предпринял путешествие из верховьев Печоры к Оби с целью разведки маршрута для строительства сухопутной дороги. А уже в 1885 году первый Сибиряковский тракт был пущен в строй: 170 верст между селом Щугор на Печоре и Ляпином (ныне Саранпауль) на Оби.

Летом грузы довозились до начала тракта по воде и складировались, а зимой перевозились через Урал на санях. Ширина дороги составляла 3 сажени (1 сажень = 2 м 13 см). По пути было создано 5 станций для отдыха ямщиков.

На этом неутомимый предприниматель не остановился. Через несколько лет был найден новый, еще более короткий, путь через Урал. Южная, Илыч-Сосвинская грунтовая проезжая дорога, шириной аж до 6 саженей, составляла всего лишь 120 верст. Именно по этой дороге мы и шли!

Начиналась дорога у берега Илыч. На месте нынешнего кордона существовало село Усть-Ляга. Далее дорога шла кратчайший путем на юго-востоко-восток, огибая крутые склоны, пересекала Урал и выходила на берег реки Северная Сосьва ‒ притока Оби.

Дать доступ продуктам из Сибири на Печору значило для Сибирякова не только обеспечить печорское население дешевым продовольствием, но и изменить направление российских торговых путей в пользу Сибири. Сибирские грузы вывозились в Печорский край, Мезенский уезд, Мурманский берег, в Северную Норвегию, Данию. Его путь во всех отношениях имел преимущества перед традиционным волжским путем, т.к. втрое сокращалась продолжительность доставки товаров, а сама доставка значительно удешевлялась.

Конечно, в наше время никаких 6 саженей ширины у этой дороги давно не осталось, и с трудом верится, что когда-то здесь ямщики лихо гнали оленей с тяжело гружеными санями. Тем не менее, благодаря усилиям заповедника, тропа расчищается, и через каждый километр стоят «верстовые» столбики.

Пообедав на берегу речки, на 12-м километре, часам к четырем вечера мы вышли на развилку ‒ на 18-м километре, где нас приветствовала табличка с эмблемой заповедника с лосем.

Здесь мы покинули удобный тракт и пошли строго на юг по просеке.

Еще через пару километров мы вышли из лесу на крутой обрыв Ыджыд-Ляги, а на горизонте четко просматривались загадочные силуэты столбов Маньпупунера. Это зрелище и близость цели воодушевили всех!

Спустившись по косогору и перейдя речку, встали на ночевку. Здесь уже были навес, деревянный помост для будущих домиков ‒ отличный фундамент для палатки ‒ и кострище.

Из собранных по пути грибов получился замечательный супчик.

Наконец наступила пора последнего, решительного броска наверх. Надо было пройти всего 18 км. Разглядев известное только проводнику и гиду начало тропы прямо за соседней березой у моей палатки, мы продолжили движение строго на юг, прерванное рекой.

Пройдя 10 км, остановились пообедать неподалеку от ручья, по которому предстояло подняться наверх. Дальше тропа уже извивалась вдоль ручья, огибая буреломы и болотца. Через какое-то время по бокам поднялись склоны распадка, и стало ясно ‒ пора подниматься наверх.

Впервые мы бросили проложенную дорогу и полезли вверх по довольно крутому склону, прыгая по камням курумников и огибая поваленные деревья. Лес стал редеть, стала проглядывать другая сторона распадка, глаз охватывал все большие и большие пространства тайги ‒ отдельные деревья, мимо которых мы все время шли, вдруг слились в огромное необозримое море.

Я лез в гору и смотрел вперед, периодически останавливаясь отдышаться. Но впереди маячил только склон, постепенно превращающийся в открытое плоскогорье, поросшее ягелем. Уже даже самые мелкие, скрюченные горными метелями деревья, остались позади. 

И тут кто-то мне крикнул: «Посмотри налево!» Я повернул голову и остолбенел: из-за края горки выглядывали верхушки огромных, почти черных потрескавшихся столбов неправильной формы, словно шляпки каких-то исполинских грибов! До них было еще далеко, около километра, но масштаб их уже потрясал.

 С каждым шагом они виднелись все лучше, и вот показались все целиком, выстроившись грандиозной шеренгой, как на параде, удивленно взирая на крошечных путников, приближающихся к их подножию.

Я забыл об усталости, крутом подъеме, тяжелом рюкзаке за спиной и стертых ногах. Руки сами потянулись к кобуре фотоаппарата, я спешил отщелкать их на разном расстоянии, словно эти «модели» могли вдруг испугаться и убежать. Не верилось, что вот, спустя два года мечтаний и предположений, они теперь совсем рядом, и вот-вот их можно будет коснуться рукой!

Забравшись на самый верх и протиснувшись в зазор между двумя самыми массивными столбами, мы бросили рюкзаки на продуваемые всем ветрам площадке и принялись бродить по хрустящему ягелю в поисках удачных фотокадров.

Ноги мои были уже стерты мокрыми ботинками, а потому в экскурсиях на другие края плато я участия не принимал, бродил только вокруг главных семи столбов. Но и здесь был огромный простор для фотосъемки.

Про ветер, кстати, я упомянул не случайно. Моя палатка, легкомысленно закрепленная одними колышками, собралась в далекий полет, направляясь куда-то в Свердловскую область, но была вовремя остановлена участниками похода. 

Только увесистые булыжники, килограммов по 10 на каждый угол, придали ей некоторую устойчивость. На вершине скорость ветра была не меньше 20 м/с! И только спустившись метров на 100-200, можно было оказаться в тишине и покое.

На уральские горы спустился вечер. Утомленные долгим путем, мы уселись на теплых камнях, как на сиденьях огромного амфитеатра, и принялись смотреть на запад, где медленно садилось солнце. Свет, падая под острым углом к горизонту, отрисовал бесчисленные елки в парме, курумник на соседних горах и крохотный, почти дотаявший, снежник напротив.

Кругом были только тайга, тайга, тайга, горы и небо. И никаких признаков человека ‒ ни жилья, ни дорог, ни проводов ЛЭП, ни следов вырубок. Даже ни одного самолета в небе, только одиноко светилась белым пятнышком Венера. А под ногами, на плато ‒ ни одной консервной банки или даже бумажки. Было полное ощущение, что вся планета вокруг ‒ дикий мир, а ты ‒ первый человек, ступивший на Землю.

Любуясь красотами болванов, мы вдруг услышали у себя за спиной робкий голос: «А вы можете меня здесь сфотографировать?».

Удивлению не было предела: рядом стояла юная девушка, а из снаряжения у нее была только маленькая цифровая камера.

‒ Ты… как сюда попала???
‒ Пришла пешком.
‒ Откуда?
‒ Со стороны перевала Дятлова, через Ивдель и Вижай.
‒ И сколько же ты шла?
‒ Шесть дней.
‒ А где твоя группа?
‒Я пришла одна.

Тут у меня и у остальных участников похода челюсть просто упала ниже подошвы ботинок. Мы ползли сюда два дня по тропе и умаялись, а она шла в одиночку, причем более сложным маршрутом, который никто не расчищал, без гида, проводника и GPS.

Я много прочел отчетов на тему подходов из Свердловской области и понимал, что это ‒ маршрут для опытных туристов. Мне в голову не могло прийти, что такой маршрут можно осилить в одиночку. Тем более ‒ девушке.

Оказалось, зовут ее Даша и она из Питера. Узнав, что с нами проводник из заповедника, она очень испугалась грозных кар и штрафа с его стороны. Никакого пропуска у Даши, конечно, не было. Но, пораженный ее смелостью, Саша даже не стал записывать ее в журнал нарушителей, а наоборот, принялся рассказывать тонкости дальнейшего пути (Маньпупунер был только началом ее маршрута, она собиралась еще идти на Торре-Порре-Из, а возвращаться к цивилизации только через полмесяца).

Солнце спряталось где-то в Европе, а мы вернулись к палаткам и решили отметить «взятие» болванов. Однако разжечь костер было нереально: не было под болванами ни дров, ни воды. Вдобавок, свистели сильнейшие порывы ветра.

Пришлось выкручиваться. Саша сходил за водой к роднику на склоне, а мы все забрались в одну из палаток и умудрились поставить туда завалявшуюся у меня в рюкзаке газовую горелку с каном. В итоге, нарушив все правила безопасности, вскипятили чай и мигом его выпили, добавляя вкуснейший бальзам «Сила жизни» и закусывая бутербродами с колбасой.

Сон на вершине был недолог: уже в 2.30 зазвенел мой телефон, ставший будильником. На повестке дня была встреча рассвета. Описав за несколько часов огромный круг, солнце медленно появлялось из другой части света ‒ Азии. Краски восхода были еще нежнее закатных. Камни болванов ожили и приобрели рельеф, словно обработанные искусным ювелиром. Ветра уже почти не было, но вершину окутал ночной холод.

Самые зябкие вытащили из палатки спальники и спасались в них. Полюбовавшись видом на восток, мы попробовали бороться с чарами Морфея, но силы были неравны.

Второй подъем состоялся спустя три часа. Ни о каком завтраке речи не шло ‒ трапезу устроили только через шесть километров, где квартальная просека встречалась с ручьем, и имелась довольно комфортная площадка.

На этот раз никто никуда не торопился: завтракали медленно, не спеша, дремали под соснами, сушили обувь… Впереди оставалось всего тридцать километров обратного пути, а позади были еще очень свежие воспоминания об успешно достигнутой цели.

Отдохнув как следует и позавтракав, следующие 10 км по просеке проскочили бодро.

Вскоре с удовольствием лицезрели знакомое место стоянки. Здесь нас ждал сюрприз: были обнаружены следы посещения места неизвестной группой. Рядом с костром валялись бычки и консервные банки, при том, что в заповеднике вообще запрещено курить и оставлять мусор.

Если бы группа шла с проводником от заповедника, такое было бы невозможно. И на кордоне Усть-Ляга, кроме нас, никаких туристов не было, а дорога к Маньпупунеру ‒ одна. Кстати, ранним утром, как раз, примерно, в районе этой стоянки виднелся дымок ‒ очевидный признак загадочных гостей. Единственная версия, что они пришли с Торре-Порре-Из, а незадолго до нашего прихода свалили в обратном направлении.

Запасы, подвешенные к потолку навеса, остались в целости и сохранности, никакие мыши и прочие звери их не подъели. Помня о холоде предыдущей ночи на Ыджыд-Ляге, я поставил палатку на досках и натянул теплые вещи, но никаких приступов холода не было, и вставать в 4 утра не пришлось.

Бросили последний взгляд с высокого берега Ыджыд-Ляги на тайгу вокруг торчащих на горизонте болванов. Видимо, от грусти расставания с ними кто-то сжег здесь свои ботинки…

Осталось пройти всего 20 км, но ноги были уже изрядно стерты, а запасы пластыря заканчивались. Первые 3-4 км я медленно плелся в конце. Но потом наш гид Игорь отыскал у себя и вручил мне особо удачный лейкопластырь, и я получил и второе, и третье дыхание одновременно. 

Скорость заметно прибавилась, возникло ощущение, словно за спиной выросли крылья, и ноги сами несут меня вперед. К удивлению остальных участников похода, вскоре я оказался впереди, и уже не они меня ждали, а я их ‒ перекуривая у следующей речки.

Оставшаяся часть пути была самая унылая. Шел нудный моросящий дождь, и мои ботинки на этот раз промокли не снизу, из болот, а сверху. «Надо брать сапоги! Сапоги надо брать!!!» ‒ Повторял я себе. Единственным отрадой было место с обильным произрастанием черники: впервые не только за поход, но и вообще за этот год я ей как следует наелся.

Проскакали в обратном порядке километровые столбы, и вот наконец впереди замаячил просвет ‒ речка! Осталось только пройти по берегу, завернуть за угол и оказаться на Илыче, а там уже стояла моторка! Мы вышли из лесу, ура, ура!

На кордоне нам разрешили истопить гостевую баню. Надо ли говорить, с каким энтузиазмом была воспринята эта идея. Правда, воду пришлось таскать самим прямо из реки по крутому скользкому склону, где не было даже лестницы. У меня хранилась заначка пива, закупленного в Еремееве, но оказалось, что и на самом кордоне можно пополнить запасы пенного и других напитков.

Возвращение из лесу было славно отмечено, вдобавок к этому нажарили огромную сковороду подосиновиков, то и дело попадавшихся по пути. Праздник был двойной: оказалось, что у Лены из нашей группы именно в этот день случился День рождения!

Мотористы засиделись на берегу, поэтому ранним утром следующего дня с радостью завели двигатели на лодках и повезли нас обратно. Вниз по Илычу спускаться и быстрее, и веселее ‒ проще проходить перекаты.

Снова вдоволь нафотографировался разных береговых видов. Снова сделали остановку в Еремеево и отлично там пообедали в гостях у одного из наших мотористов. Вообще, деревня чистенькая и аккуратная. Говорят, на другом берегу, в Приуральском, все наоборот.

Примерно к 6 часам на горизонте ‒ у слияния Печоры и Илыча ‒ показалась «Газель». Незадолго до Троицко-Печорска, наконец-то, снова заработали телефоны, и я смог сообщить любимой, что со мной все в порядке ‒ ведь неделю никакой связи не было вообще.

P.S. С изображением плато Маньпупунёр — одно из семи чудес России выпущена марка, фото которой нам  любезно предоставил Константин Корабелов. 

В статье использованы материалы:

• http://mir-vpechatleniy.ru/pla...
• http://www.pripolar.ru/man_pup...
• http://hibaratxt.narod.ru/seve...
• https://zen.yandex.ru/media/ze...