Издание The National Interest (США) задается вопросом: станет ли пшеница оружием России, пока мир борется с коронавирусом? Надеяться на Россию в поставках зерна рискованно, пишут авторы, обеспокоенные временным запретом на экспорт зерна из РФ.

Еще большее беспокойство вызывает у них мысль, что Россия может ограничить экспорт с целью оказания политического давления, в то время как в других странах начнется нехватка продовольствия.

Пока весь мир охвачен пандемией коронавируса, на нас надвигается следующий глобальный кризис. Несколько недель назад в Сибири впервые в истории метеонаблюдений была зафиксирована температура плюс 38 градусов по Цельсию.

Стремительное потепление вызывает таяние вечномерзлого грунта, разрушение инфраструктуры и даже может стать причиной разливов нефтепродуктов. Несмотря на апокалиптическую погоду в Сибири, российское государство воспринимает изменение климата по большей части как благо. Правительство уже анонсировало свои планы по использованию положительных моментов изменения климата, в первую очередь в сельскохозяйственном секторе. Эти так называемые положительные моменты являются односторонними, потому что они потенциально позволят России обрести еще одно оружие для ведения ее гибридной войны. И это оружие — пшеница.

Россия — это одна из очень немногих стран, которые, вероятнее всего, смогут расширить площадь своих пахотных земель — в таких прежде непригодных для выращивания зерна регионах, как Сибирь, — при самых разных сценариях изменения климата. Согласно прогнозам ученых, Россия может расширить площадь пахотных земель, пригодных для выращивания пшеницы, на 4,3 миллиона квадратных километров. Хотя пшеница составляет всего 2,3% общего экспорта России, российская пшеница занимает важное место на глобальном рынке экспорта пшеницы. Россия является крупнейшим в мире экспортером пшеницы, и, согласно прогнозам, к 2028 году она будет контролировать 20% мирового экспорта зерна. Вероятнее всего, изменение климата еще больше укрепит позиции России на глобальном рынке зерна.

Между тем тот факт, что Россия контролирует такой крупный сегмент глобального рынка зерна, не стоит считать гарантом стабильности продовольственных поставок. Хотя изменение климата может расширить площадь пахотных земель в России, там тоже нередко случаются погодные катаклизмы. Таяние вечной мерзлоты увеличивает риск возникновения лесных пожаров в России, а засухи, скорее всего, будут случаться все чаще и становиться все сильнее. Изменение климата будет сказываться на продовольственной безопасности внутри России, однако из-за того, что роль России в качестве глобального поставщика зерна продолжает расти, глобальное воздействие будет ощущаться более остро.

Из-за изменения климата зависимость других стран от российского зерна будет расти, что в свою очередь сделает их более уязвимыми в том случае, если в России будут происходить погодные катаклизмы или если она решит ограничить экспорт зерна. По мере потепления климата игра в русскую рулетку с поставками зерна будет становиться для других стран все более опасной.

Пандемия коронавируса продемонстрировала то, насколько рискованно надеяться на Россию в плане импорта зерна. Несмотря на предупреждения Всемирной организации здравоохранения и Всемирной торговой организации, Россия ввела квоту на экспорт таких важнейших зерновых, как пшеница, ячмень и кукуруза, в тот момент, когда вирус распространялся по миру. Это решение России заставило другие страны в спешном порядке искать способы пополнить запасы зерна, что стало дополнительным бременем для правительств, оказавшихся в трудном положении из-за пандемии. Введение этой квоты оказало серьезное воздействие на главных импортеров российской пшеницы — на Турцию, Египет и Бангладеш, которые являются стратегически важными и одновременно с этим хрупкими государствами в своих регионах. К счастью, срок действия этой квоты истек в июле, и его решили не продлевать.

Это уже не первый случай, когда Россия ограничила экспорт продовольственных товаров, и результаты подобных ограничений могут оказаться дестабилизирующими. В 2010 году Россия ограничила экспорт зерна из-за случившейся тогда засухи. Это привело к росту цен во всем мире, и, по мнению некоторых аналитиков, это стало одной из причин начала восстаний арабской весны. По вполне понятным причинам продовольственная безопасность внутри России является для российского правительства приоритетом. Однако, даже если продовольственной безопасности внутри России ничего не угрожает, Кремль реагировал на кризисы, вводя ограничения на экспорт. В распоряжении России были весьма значительные запасы зерна в тот момент, когда в 2010 году она решила ввести квоту на экспорт. Сегодня ситуация аналогичная.

Еще большее беспокойство, чем ограничение российского экспорта в периоды кризиса, вызывает возможность ограничения российского экспорта с целью оказания политического давления. Россия может превратить экспорт своей пшеницы в оружие, чтобы оказывать давление на те страны, которым нехватка продовольствия, вызванная потеплением климата, оставляет мало альтернатив. Россия продемонстрировала свои навыки ведения гибридной войны и уже не раз использовала другие ресурсы, такие как горючие ископаемые, в качестве оружия. Учитывая мастерское умение России использовать ресурсы, ее роль на глобальных рынках пшеницы вызывает тревогу. Неважно, какие цели преследует Россия, — защищает ли она свою продовольственную безопасность или ведет гибридную войну, — ее поведение в 2010 году и сейчас, во время пандемии коронавируса, служит предвестником новых рисков в условиях меняющегося климата.

Необходимость противостоять угрозе изменения климата приобретает особую актуальность теперь, когда со стороны России исходит эта угроза, и политики оказались на распутье. Первый вариант действий сводится к тому, чтобы вернуться к нормальной жизни, не сокращая объемы выбросов парникового газа в атмосферу. Но даже эту «нормальную» жизнь будут все чаще нарушать различные проявления потепления климата, такие как опустынивания, ураганы, сильные засухи или даже очередная пандемия, вызванная таянием вечной мерзлоты. Все эти катаклизмы будут оказывать каскадное воздействие на продовольственную безопасность. В условиях все более нестабильного мира Россия, скорее всего, будет чаще сталкиваться с ситуациями, с которых она будет чувствовать себя в опасности и ограничивать экспорт зерна.

Второй вариант действий в условиях изменения климата заключается в том, чтобы сосредоточиться на тех факторах уязвимости, которые продемонстрировала нам пандемия. Вместо того чтобы возвращаться к привычной жизни после окончания пандемии, правительства могут стимулировать экономику, ускорив переход к более чистым источникам энергии. Политики могут занять активную позицию в решении вопросов продовольственной безопасности. Страны могут проанализировать источники своего импорта, чтобы оценить способность адаптироваться к изменению климата и геополитические цели стран-экспортеров и внести соответствующие изменения в список своих поставщиков. Пандемия также помогла выявить проблему пищевых отходов. Внедряя новые способы перераспределения продовольствия, страны могут сократить свою зависимость от импорта.

Сейчас настало время правительствам увеличить степень их участия в международных институтах. Укрепление международной координации поможет нам справиться с пандемией, а также решить проблему климатического кризиса и связанной с ним продовольственной нестабильности. Страны Латинской Америки и Карибского бассейна уже скоординировали свои усилия, чтобы поддержать цепочки поставок в период пандемии. Эту модель можно расширить, поручив той или иной международной организации задачу создания запасов зерна. Если какая-нибудь международная организация сумеет создать и распоряжаться запасами зерна, она сможет оказать помощь странам, которые попадут в тяжелую ситуацию в следующий раз, когда Россия решит ограничить свой экспорт — из-за пандемии, изменения климата или по геополитическим причинам.

В любом кризисе скрыты новые возможности. Вопрос заключается в том, кто именно воспользуется этими возможностями — Россия или страны-союзники. Глобальный спад, вызванный пандемией коронавируса, является предвестником климатического кризиса. Следующие десять лет — это наш последний шанс на то, чтобы достичь целей, прописанных в Парижском соглашении по климату.

Глобальные лидеры должны превратить этот кризис общественного здравоохранения и экономический кризис в возможность всерьез заняться решением проблемы изменения климата. Нам необходимо снижать риски, адаптироваться и брать на себя ответственность за подготовку к потеплению, которое уже началось. Адаптация и устойчивость требуют инновационного и проактивного подхода к вопросам продовольственной безопасности. Россия уже показала, что она не будет надежным источником поставок зерна в следующий раз, когда она столкнется с пандемией или погодными катаклизмами. К несчастью, мы пока игнорируем этот урок.

Шерри Гудман — член правления Атлантического совета и старший научный сотрудник программы по изучению изменения климата и безопасности (Environmental Change & Security Program) и Полярного института при Центре Вудро Вильсона. Ранее она занимала должность помощника заместителя министра обороны.

Клара Саммерс — магистрант, специализирующийся на вопросах мира и урегулирования конфликтов в Американском университете. Ранее занимала должность лаборанта в Центре Вудро Вильсона.