У тех, кого к банкротству вынудили именно медицинские расходы, медицинская страховка зачастую была просрочена — либо из-за недостатка средств для ее оплаты, либо из-за того, что она пошла на покрытие счетов за предыдущие проблемы со здоровьем. Таким образом ситуация складывалась у 75 процентов опрошенных исследователями.

Треть опрошенных все еще испытывают трудности с оплатой счетов. По словам Элизабет Уоррен, эти люди могут поправиться физически, но никогда уже не поправятся в финансовом плане.

США — единственная из ведущих индустриальных держав, не принявшая систему обязательного медицинского страхования. 108 млн. американцев не могут себе позволить сходить к зубному врачу. У 45 млн. американцев нет мед. cтраховки, среди них 10 млн. детей. Для многих американцев болезнь — прямой путь к разорению. Сногсшибательная стоимость лечения отчасти объясняется тем, что в нее заложена стоимость потенциальных судебных разбирательств. Если, например, рождается неполноценный младенец, врачу-акушеру грозит возможность суда, в результате которого с него стрясут миллионы долларов на пожизненное содержание ребенка. Соответственно, является призрак страхования от медицинской ошибки, набавляющий долларов пятьсот к стоимости родов. Добавим то, что у американцев явный недостаток отдыха (среднестатистический отпуск всего 13 дней), постоянный стресс из-за работы (т.к. нынешняя философия работодателей заключается в том, что чем больше сотрудник боится быть уволенным, тем усердней работает, а значит, имеет смысл его попугать), отсутствие возможности уйти на больничный (какому начальнику нужен болеющий подчинённый?), вот и получается особая склонность к переутомлениям, постоянным недомоганиям, жизни на грани и за гранью срывов. Потому американцы исправно кормятся многочисленными таблетками и витаминами ежедневно, надеясь избежать встречи с врачом.
Америка потребляет больше всех в мире лекарств на душу населения. Ежемесячно около 130 миллионов американцев (практически половина населения страны) тем или иным способом вводят в себя тот или иной препарат, сообщает Associated Press. В год отпускаются 3,5 миллиарда только рецептурных медикаментов, а количество «съедаемых» безрецептурных лекарств вообще не поддается оценке.

Исследования, проводимые различными экспертами, в том числе специалистами Центра по контролю и предотвращению заболеваний (CDC) свидетельствую о том, что Америка усиленно «залечивает» себя. Около 125 тысяч американцев ежегодно погибают от побочных эффектов лекарственных препаратов, эта причина смерти вышла уже на четвертое место, уступив только заболеваниям сердца, онкологической патологии и инсультам. Лекарства, которые нас убивают.

Объемы продаж фармацевтических компаний в стране за последний год достигли 250 миллиардов долларов — столько же, сколько суммарный доход всех автозаправочных станций Америки. При этом, по оценкам Управления по пищевым продуктам и лекарственным средствам (FDA), подавляющее большинство препаратов — не новые, а лишь слегка измененные старые. В 2004 году таких медикаментов оказалось три четверти от одобренных Управлением. Таким образом, фармкомпании идут «по накатанной дорожке», используя старые, хорошо работающие бренды.

Напомним, что по информации FDA, у лекарств за прошедший год обнаружено рекордное количество побочных эффектов — за 2004 год в Управление поступило более 422500 отчетов о различных побочных эффектах тех или иных медикаментов (в 2003 году таких отчетов было 370887).
Эксперты связывают резкое увеличение числа побочных эффектов скорее не с возрастанием их опасности, а с увеличением количества потребления медикаментов, что, в свою очередь, непосредственно зависит от рекламы и продвижения препаратов на рынке. В настоящее время в США нередко можно увидеть рекламу различных лекарств, в том числе и отпускающихся по рецепту врача. Более того, рекламодатели не обязаны по закону страны включать в рекламные материалы медпрепаратов информацию о возможном вреде здоровью, поскольку такое предупреждение содержится на упаковке или в инструкции к лекарству. По мнению г-жи Дикерсин, «продвижение рецептурных лекарств в журналах, на телевидении и в Интернете становится частью американской и мировой культуры», однако распространение подобной рекламы на улицах (наружная реклама, реклама на предметах) вызывает сильное беспокойство. Благодаря такой «агрессивной» рекламной политике фармацевтических компаний у потребителей вырабатывается отношение к лекарствам как к обыкновенным потребительским товарам, выбор которых зависит по большому счету только от вкусовых предпочтений. Следовательно, потребители могут недооценивать риски возможных нежелательных побочных эффектов от употребления медикаментов. Кроме того, рекламные материалы лекарств, как правило, не содержат информации о разрешенных сроках продажи препарата и могут распространяться после запрещения его продажи или выпуска предупреждений об обнаруженных побочных эффектах. Наконец, отмечают эксперты, масштабные рекламные компании провоцируют увеличение случаев самолечения, порой приносящих серьезный ущерб здоровью.

Эксперты убеждены, что рекламирование лекарств как обыкновенных потребительских товаров негативно сказывается на здоровье американской нации, о чем красноречиво говорят исследования CDC, FDA и других организаций. Однако такая ситуация вряд ли может измениться в ближайшее время. «Фармацевтические компании имеют очень влиятельное лобби. У них есть много денег, и успешно убежденное ими консервативное правительство учитывает интересы индустрии вопреки интересам потребителей. Я не думаю, что это хорошая идея», – подчеркнула профессор Кей Дикерсин.

Как когда-то говорил Михаил Жванецкий, «Америка – хорошая страна, пока не заболеешь». В то время, как я уже категорически не согласен с первой частью этого высказывания, я целиком и полностью согласен с его второй частью.

В Америке можно позволить себе заболеть, только если вы зарабатываете очень большие деньги или являетесь знаменитостью. Медицина в США, как и все остальное, основана на делании денег, а вовсе не на помощи людям – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Если в России врачами становятся по призванию, то здесь это делают в подавляющем большинстве своем ради денег. Результаты этой системы очень плачевны, а наличие медицинской страховки дает лишь частичное облегчение.

Если вы хотите, чтобы ваша страховка все покрывала, и чтобы вам не нужно было доплачивать ничего из своего кармана, то вы приехали не туда. Если вы хотите доплачивать минимум, то вам придется месяцами ждать разрешения на прием у специалиста, к которому вы можете попасть только по направлению лечащего врача, и обоих вы можете выбрать только из списка, предоставляемого вам страховой компанией.

Другой вариант заключается в том, что у вас есть относительная свобода выбора специалиста (правда, тоже по списку) без направления лечащего врача, но в этом случае вам придется доплачивать, как правило, 20 процентов стоимости всех медицинских услуг из своего кармана. В дополнение к страховке, конечно.

Если вам понадобилась срочная помощь, а врач, оказавший ее вам, не входит в предоставленный страховой компанией список врачей, то вам придется заплатить по полной стоимости, что составляет в среднем около $200-$300 за один прием! У вас есть страховка? Нет, у этого врача нет контракта с этой страховой компанией. Извольте заплатить по полной стоимости!

Чтобы не быть голословным, приведу пример. Наш сосед по дому сломал ногу и летал в Москву накладывать гипс, потому что ему перелет туда и обратно плюс неделя проживания в Москве обошлись дешевле, чем стоила бы накладка гипса в любом местном госпитале!

Я вскоре сам убедился в правдивости его слов, когда мне сделали операцию по удалению дефекта косточки на большом пальце ноги. Операция длилась всего час и стоила $7000, из которых $1500 я заплатил из своего кармана. Это при том, что я плачу за медицинскую страховку $350 каждый месяц. Ведь действительно мне было бы дешевле слетать в Москву, где мне бы сделали эту же самую операцию за одну десятую стоимости в лучшей клинике не менее квалифицированные специалисты, плюс у меня бы еще остались деньги на цветы для женщин и на обед с ними же в хорошем ресторане.

К сожалению, безумная стоимость медицинского обслуживания это еще полбеды. Найти хорошего врача в Америке сложнее, чем белые грибы в феврале у стен Кремля.

Когда я обратился к ортопеду с болями в ноге (я много играю в футбол, поэтому травмы ног для меня – нормальное явление), он сделал мне рентгеновский снимок. Посмотрев на него, врач с умным видом заключил, что он ничего не видит на нем, и у меня вскоре должно все пройти само собой. Я уже тогда перестал сомневаться в квалификации этого гения мировой медицины, но на всякий случай поинтересовался, почему у меня в течение шести предыдущих месяцев ничего не проходило. В ответ он пожал плечами и сказал, что он просто не имеет понятия. Больше информации из него вытянуть мне не удалось. В итоге, я потратил еще год на хождения по врачам, пока не нашел такого, который мне смог поставить диагноз и вылечить проблему единственным уколом!

Это всего лишь один пример из моих многочисленных столкновений с хваленой американской медициной. Не буду их приводить здесь, но могу с уверенностью утверждать, что такого уровня некомпетентности и безразличия к больному невозможно представить ни в одном страшном сне.

Проблема медицинской помощи — одна из острейших в США. Расходы на медицину составляют астрономическую сумму — примерно 14% ВВП страны, при этом многие жители США не имеют средств на оплату визита к врачу и покупку лекарств. В 2003 году среднестатистический житель США потратил на медицинские цели $5 440. Жители США потратили на медицинские цели на 9.3% больше, чем в 2002 году. При этом, затраты на покупку медикаментов выросли более, чем на 15% (все данные правительственной организации Centers for Medicare and Medicaid Services). К примеру, стоимость посещения терапевта, в среднем по стране, составляет $120. В среднем по США, медицинские расходы на душу населения (расходы, которые житель США оплачивает из собственного кармана или погашает страховая компания) составляют $3 759 в год. Ежегодно более 18 тыс. американцев погибают только из-за того, что у них нет медицинской страховки, и они не в состоянии оплатить медицинскую помощь.

И на закуску

Бесплатная медицина по-американски или поход в госпиталь Cook County

С. Исаков

Предисловие.

" Кук Каунти госпиталь в Чикаго известен на всю страну и, даже, как говорят, на весь мир. Открытый в начале века, как госпиталь, обслуживающий всех жителей графства Кук, куда входит город Чикаго, он прославился своим знаменитым реанимационным отделением, где, как писали местные газеты, кудесники-врачи смогли вернуть жизнь десяткам тысяч людей, пострадавших в ходе аварий, несчастных случаев а также, уличных разборок, главным образом, на южной стороне города. Каждый день, в реанимационное отделение госпиталя свозили в сопровождении полицейских, людей, в основном, афро-американцев, с простреленными органами, ножевыми ранениями, свернутыми челюстями и т.д и т.п. В начале 2003 года, за сумасшедшие деньги было построено новое здание госпиталя, после чего, всех пациентов из старого, огромного здания под звуки фанфар перевезли в новое, не такое высокое, но зато супернавороченное, оснащенное по последнему слову медицины.

В Кук Каунти лечили всех пациентов, в не зависимости от их статуса и наличия или отсутствия страховки, поэтому, для многих тысяч жителей Чикаго, Кук Каунти оставался единственной возможностью хоть как-то поправить здоровье, при полном или частичном отсутствии финансов. Закон о том, что госпиталь обязуется принимать всех пациентов, был принят после того, как лет десять назад, прямо у дверей госпиталя умер человек, который пришел в госпиталь и сказал, что плохо себя чувствует, но с ним никто не стал разговаривать. «Ты должен поступить к нам через скорую помощь, тогда мы будем тебя лечить, а так — извини, без страховки, мы тебя не примем. Позвони в скорую, пусть они тебя привезут». Человек вышел из здания и скончался прямо перед входом, после чего в городе был большой скандал.

Как-то раз мой приятель Нимаз сильно порезал на работе руку острым ножом (он работал на кухне в русском ресторане), открывая огромную консервную банку, после чего, в целях экономии денег, обратился за помощью к одному русскому фельдшеру, который за $60 заклеил ему рану лейкопластырем. Через неделю, вскрыв лейкопластырь, Нимазу показалось, что рана начала гноиться и мы решили срочно ехать в Кук Каунти, поскольку, страховки у моего приятеля не было и не намечалось. Мы встретились в Понедельник днем и поехали в госпиталь на моей машине. В госпиталь мы приехали в районе трех часов дня и сразу отправились в отделение emergency. Все последующие события я буду передавать, строго придерживаясь хронологии по часам.

3.15p.m

Мы заходим в отделение emergency. В огромной комнате, слегка напоминающей зал ожидания в советском аэропорту, установлены ряды пластмассовых кресел на которых сидят люди, десятки людей. В толпе явно преобладают афро-американцы а также мексиканцы, среди лиц попадаются и белые, преимущественно иммигранты, в основном, поляки и югославы, американцев в зале практически нет. Мы проходим через зал в огромное фойе госпиталя к солидной гранитной стойке с не менее солидной надписью «регистрация» и пристраиваемся в хвост очереди. Очередь двигается медленно, у стойки регистрации работает одна девушка-медсестра. Через минут десять к стойке подходит работник госпиталя — афро-американец после чего очередь начинает двигаться быстрее, хотя ненамного… Наконец, мы подходим к стойке и афро-американц цепляет на руку Нимазу небольшой пластмассовый браслет с наклеенной бумажкой оранжевого цвета, на которой шариковой ручкой выведен номер 180. " Ваш номер 180, — радостным обнадеживающим тоном сообщает афро-американец, — сейчас уже идет 167-й номер так что ждать придется недолго, всего лишь несколько минут. Проходите в зал ожидания и вас вызовут по номеру.

3.45 p.m

Ждать придется недолго — эта фраза светлым пятном откладывается в нашем сознании. Уже вызвали 167 номер а у нас — 180-й — крутилось у меня в голове беспрерывно.

Мы прошли в огромный зал ожидания и уселись на скамьи, перед дверью, куда периодически заходил народ. Каждые пятнадцать минут из этой двери выходила медсестра с кучей каких-то папок в руках и громко называла фамилии людей, в основном по две-три фамилии за один раз, иногда сразу по четыре-пять фамилий. Временами из этой же самой двери выходили люди, больше похожие на врачей и тоже выкрикивали фамилии, после чего, люди в зале ожидания, чьи фамилии были названы, поднимались со своих мест и удалялись вместе с медсестрой или врачём в неизвестном направлении. Наконец, крайне редко, появлявшаяся перед народом медсестра, вместо фамилий называла номера. Люди, чьи номера были названы, точно также поднимались со своих мест и исчезали за дверью напротив. Я также обратил внимание на то, как, люди исчезавшие за дверью, по происшествии некоторого времени, выходили из другой двери и почему-то возвращались обратно в зал ожидания.

5.45p.m

Пролетело два часа. За это время медсестра успела вызвать по номерам человек десять, не больше, всех остальных вызывали, в основном, по фамилиям. Чтобы хоть как-то убить время, мы с Нимазом принялись рассматривать сидящую в зале публику, среди которой было немало весьма экзотических персонажей. Особенно выделялся один худощавый афро-американец, с ног до головы наряженный в рокерскую экипировку, с прической, делавший его похожим на звезду голландской сборной по футболу Гуллита. В emergency госпиталя он появился с полностью опухшей переломанной рукой, на которую было страшно смотреть — по всей видимости он только что грохнулся на полной скорости со своего Харли Дейвидсона. Рокер-афро-американец все время общался с какими-то приятелями, его компания состояла из афро-американцев бомжоидного вида, которые сразу вызвали у меня подозрение — они почему-то показались мне завсегдатаями emergency отделения. На тот час я даже не подозревал о том, что ближе к ночи, зал ожидания emergency Кук Каунти госпиталя помимо своего основного предназначения одновременно превращается в филиал чикагской ночлежки для лиц БОМЖ. Время продолжало бежать, несколько минут ожидания, которые были обещаны нам афро-американцем у стойки регистрации, постепенно превратились в три часа и не было никакой гарантии в том, нас сейчас, наконец, вызовут.

6.45p.m

Ура! Наш номер, наконец, назвали. Мы оба вскочили со своих мест и ринулись к двери, из которой выходили медсестры и врачи. «А ты оставайся здесь — сказал мне серьезного вида афроамериканец в белом халате, если понадобится, мы тебя позовем.» «Мой друг совсем не говорит по-английски», — сделал я робкую попытку возразить, но моя попытка оказалась безуспешной. — Если ты нам потребуешься, тебя позовут, — решительным, не терпящим возражений тоном, сообщил мне афро-американец в белом халате после чего я ретировался обратно в комнату ожидания.

Нимаз исчез за дверью, которая вела в небольшую комнату, где начинался первый этап пересылки пациентов emergency room, если, конечно, не считать регистрации и выдачи пластмассового браслета. Комната эта сообщалась со второй, более крупной комнатой, куда также вела отдельная дверь со стороны холла, где находилась стойка регистрации пациентов. В небольшой комнате вновь прибывшим пациентам мерили давление, после чего ленивая медсестра-афро-американка что-то кликала на своем компьютере и пациента далее отправляли в большую комнату, где был свой собственный небольшой зал ожидания с одним рядом стульев, идущих вдоль стены.

7.15

Через пол-часа я зашел в дверь малого зала ожидания через ту самую дверь, о которой я упомянул и обнаружил там Нимаза, сидящего на стуле. «Мне сказали ждать здесь покуда меня не вызовут», сказал мне он и мы стали ждать вдвоем, тем более что отсюда никто никого не выгонял. Помещение это представляло собой большую комнату, перегороженную на шесть будок, в каждой из которых были установлены компьютеры и время от времени туда заходили ленивые медсестры — афро-американки и начинали медленно выкликивать что-то на своих компьютерах. Иногда одна из медсестер выкрикивала фамилии пациентов:" Пациент такой-то — будка номер 6", после чего пациент отправлялся в будку где медсестра очень долго вводила какие-то данные в компьютер. Помимо медсестер-афро-американок, в углу помещения за столом колдовал один врач, похожий на филиппинца, по крайней мере я сразу же определил его как филиппинца, который тоже выкрикивал фамилии очень громким тоном — так обычно кричат коты, перед тем как их собираются сварить в кипящем бульоне. Крикливый тон и своеобразный шепелявый акцент делали его похожим на злого индейца из американского мультфильма.

8.45p.m

О нас, как будто все позабыли, по крайней мере создается впечатление, что никому до нас нет никакого дела. Не выдержав, я решаю, наконец, проявить инициативу, встаю со своего места и отправляюсь вначале к медсестре а затем, к филиппинцу, пытаясь выяснить, почему нас никто не вызывает. По залу ожидания бесконечно возят туда-сюда какого-то мужчину лет 60-ти в инвалидном кресле-качалке, с полностью красным лицом, лицо мужчины до предела измождено, видно, что ему очень плохо. Еще когда мы сидели в большом зале ожидания, мы обратили внимание на этого мужчину в тележке. За последние три часа его успели раз пять прокатить из одного угла помещения в другой.

9p.m

Моя инициатива возымела действие. «Нимаз Римаз » -на весь Кук Каунти прогремел вопль филиппинца и мы рванули в угол комнаты, со скоростью стайеров, стартующих на финальном олимпийском стометровом забеге.

«Ждите здесь -, проревел филиппинец указав пальцем на стоящий рядом с его тумбой стул и враз куда-то сгинул. Через некоторое время он вновь появился и начал колдовать перед компьютером, устремив свой взгляд на экран дисплея, на котором вспыхивали красивые разноцветные квадратики, пытаясь уловить в их мерцании только одному ему ведомый мистический смысл. Наконец, насытившись созерцанием цифр, филиппинец прогремел:' Вы были вчера здесь, почему не показали руку врачу». «Он думал что рука у него заживает, поэтому и не показал, а к врачу он ходил по поводу ноги»- робко перевел я фразу Нимаза. Казалось, что филиппинец меня совершенно не слушал, его сознание в этот момент пребывало в совершенно другом измерении. Поколдовав еще минут десять над своим компьютером, филиппинец наклонился к руке Нимаза и резким движением содрал с руки лейкопластырь, даже не взглянув при этом на рану, после чего, вновь минут на пятнадцать уткнулся носом в свой компьютер.Далее, филиппинец, вдруг, резко вскочил со своего места и прокричал:«Все, теперь возвращайтесь в зал ожидания и вас вызовут к врачу». С этими словами он куда-то убежал и больше долго не появлялся.

В какой зал ожидания возвращаться? К какому врачу нас должны вызвать? Нескончаемый рой вопросов крутился в наших головах не находя ответа.

10p.m.

Прошел час с того момента как мы пообщались с филиппинцем. О нас давным давно все позабыли. Мы сидели в тупом ожидании непонятно чего и было совершенно неясно, кто и куда нас должен был на этот раз позвать; наблюдая за местной публикой мы уже могли определить, что после прохождения странного врача-филиппинца большинство пациентов возвращались в большой зал ожидания, правда, перед этим они все должны были пройти процедуру заполнения каких-то данных в той самой комнате, где принимал филиппинец. И вот этот момент оказался для нас самым непонятным — должны ли были нас вызвать к медсестре до похода к филиппинцу или после?

Нам ужасно хотелось есть. В большом зале ожидания мы заприметили небольшую комнату, в которой было установлено несколько аппаратов по продаже софт-дринков, чипсов и прочей закусочной хренотени. Возле задней стенки комнатенки на шатающейся тумбочке стояли две засаленных микроволновки, одна на другой. Верхняя микроволновка не работала, и худощавый афро-американец из разряда лиц БОМЖ лихорадочно тыркал пальцем в пластмассовую крышку, от чего вся эта хлипкая пирамида шаталась из стороны в сторону, как при землетрясении. Нижняя микроволновка, по счастью работала и в ней мы разогрели какой-то пирог с сыром и курицей. Подкрепившись суррогатным сэндвичем, мы вернулись в комнату ожидания, где нас принимал филиппинец. Наконец я не выдержал и подошел к одной из медсестер- афро-американок, колдовавших перед компьютером. «Нам сказали, что нас вызовут к врачу, но нас никто никуда не зовет — робко пробормотал я». «А вы уже прошли регистрацию у медсестры?» «Какую регистрацию? — удивился я. — Нас уже смотрел доктор и сказал, что нас должны вызвать к врачу?». «Какой доктор вас смотрел?- спросила афро-американка. Вон тот джентльмен в углу — я показал пальцем в угол, где колдовал филиппинец. „Как ваша фамилия? — спросила афро-американка.“Замиров -, это мой друг — сказал я, мы здесь уже с трех часов ждем.» Поколдовав минут пять возле компьютера, афро-американка произнесла:" Вам нужно зарегистрироваться у медсестры, перед тем как вас вызовут к доктору, возвращайтесь на свое место и вас вызовут на регистрацию." Раздосадованные тем что нас не приняли сразу но, одновременно, обрадованные тем фактом, что о нас все-таки не забыли, мы вернулись в небольшой зал ожидания, правда, места наши уже кто-то занял. За последние два часа народу в небольшом зале ожидания заметно прибыло и мы постоянно пересаживались с места на место.

11p.m

О нас, похоже, окончательно забыли. Народ постоянно вызывали к медсестрам, которые долго колдовали возле своих компьютеров, вводя информацию в базу данных. Филиппинец тем временем продолжал бегать туда -сюда. Не выдержав, я вскочил с места и отправился к крупной афро-американке, показавшейся главной среди всех медсестер, находившихся в комнате. «Мы уже два часа сидим но нас никто никуда не вызывает, в чем дело? — возмутился я, — Нам сказали, что мы должны пройти какую-то регистрацию перед тем как нас вызовут к врачу, но нас никто никуда не вызывает.» " Два часа, — лениво произнесла афро-американка, — Сегодня понедельник, что вы хотите, люди ждут по двенадцать часов. Какая ваша фамилия?- «Замиров — ответил я, это мой друг, вот он идет.» Афро-американка принялась кликать мышкой и изучать экран компьютера. По экрану бежали красивые разноцветные строчки. Афро-американка взирала на них точно так же как новорожденный младенец смотрит на логарифмическую линейку — в ее взгляде читалось полное отсутствие всякого присутствия. Наконец, минут через десять, поймав нужную строчку, она поизнесла важным тоном:" Ну вот теперь вы зарегистрированы. Отправляйтесь в большой зал ожидания, тот откуда вы пришли вначале и ждите, покуда не назовут вашу фамилию и не вызовут к доктору." «Ура, — мысленно прокричал я, теперь мы на финишной прямой. Мы зарегистрированы и осталось дождаться, когда назовут нашу фамилию.» Впереди — встреча с врачом и долгожданное излечение от страшной болезни, вдобавок бесплатно. (К тому времени, к слову говоря, Нимаз, изучив свою рану, уже понял, что она постепенно начала заживать а то, что изначально было принято за нагноение, оказалось ничем иным как запрелой кожей, беловатой на вид так что тревога оказалось напрасной).

11.20.

Мы возвращаемся в главный зал ожидания, откуда начали свой путь и занимаем места в одном из рядов, так чтобы можно было удобнее наблюдать за публикой в зале.

11.45

Мы сильно проголодались. Я вновь отправляюсь в каморку с автоматами по продаже снеди, чтобы купить банку овощного сока. В каморке стоит невыносимая духота и постоянно толчется народ. Я пытаюсь пробиться к автомату, стоящему в самом углу каморки но доступ к нему мне загораживает спина бомжа-афро-американца, с аппетитом поедающего бобы из консервной банки, которую он примостил на шатающуюся тумбочку, на которой стоят две микроволновки. «Простите, мне нужно пройти к машине, и я не знаю как ей пользоваться». Бомж оказывается на редкость вежливым и дружелюбным. Он показывает мне как пользоваться машиной. Вытащив банку сока я удаляюсь и возвращаюсь на свое место со смаком цедя сок из металлической банки.

12.00

Полночь. В зале ожидания скапливается огромная масса народа. Наблюдая за обитателями emergency room мы, постепенно, начинаем улавливать тайную сторону жизни этого заведения, приходя к выводу, что в зале ожидания, помимо настоящих пациентов с травмами, ожидающих вызова к врачу, происходит целая масса интересных вещей, перед нашими глазами разворачивается своя, ни на что не похожая жизнь; постепенно зал ожидания заполняют местные бомжи, использующие это место в качестве ночлежки. Большинство бомжей ведет себя тихо, расположившись на скамьях в разных частях огромного зала, если не считать одного странного афро-американца в наушниках, который постоянно слоняется взад и вперед по залу, издавая странные звуки, похожие на кукарекание. Похоже, афро-американец этот страдает особой формой психического расстройства. Прошлявшись таким образом час, кукарекающий афро-американец в наушниках усаживается на скамью, несколькими рядами позади нас. Вначале он сидит тихо, но потом, начинает выделывать непонятные кренделя, кричать и громко стучать ногами по полу. В этот момент выходит суровая медсестра — афро-американка зачитывать очередной список имен на вызов к врачу и слышит странный топот. Она проходит чуть вперед и, увидев странного человека, грозно и молча смотрит на него, делая знак полицейским. К бомжу- шизофренику подходят два ухмыляющихся амбала полицейских — афро-американца, и беззвучно выводят нарушителя за пределы госпиталя не меняя при этом выражения лица.

С этого момента, в течение получаса, в зале осуществляется планомерная облава на бомжей. Пара полицейских охватив людей наметанным взглядом, прочесывают зал и пытаются выставить лиц БОМЖ за дверь госпиталя. Больше всего они, почему-то цепляются к тому самому интеллигентному бомжу, который поедал бобы в каморке и объяснил мне, как пользоваться автоматом по продаже софт-дринков. Они выводят его за шкирку из зала ожидания, но, ровно через минуту, бомж появляется вновь и как ни в чем не бывало, усаживается почти на том же самом месте. Еще через минуту полицейские появляются опять, и вся операция по выдворению повторяется. Бомжа выкидывают, но ровно через минуту он вновь появляется, на сей раз, заняв место в соседнем ряду. И вновь, настойчивые полицейские вычисляют несчастного бомжа и выкидывают его за дверь. На третий раз бомж появляется с пластмассовым браслетом на руке, как официально зарегистрированный пациент но и это не останавливает полицейских. Они вновь его вычисляют. Несчастный бомж пихает им руку с напяленным браслетом, но полицейских это еще больше выводит из себя. Они срывают браслет с руки бомжа и выставляют афро-американца за дверь. Так повторяется еще два раза. После пятого раза полицейские исчезают на сей раз до утра, оставляя бедного бомжа, наконец, в покое, равно как и всех остальных бомжей, заполнивших зал ожидания. До утра бомжей никто не трогает. Возможно, что часть из них, действительно, официально зарегистрировалась на прием к врачу. Современный зал ожидания в emergency госпиталя Cook County предоставляет местным бомжам великолепную возможность переночевать в чистом, теплом и охраняемом помещении. Могу только себе представить, что здесь происходит зимой.

2a.m

Два часа утра. По-прежнему очень хочется есть и спать. Суровая медсестра-афро-американка, появлявшаяся до этого каждые полчаса, куда-то сгинула и последние полтора часа к врачам вообще никого не вызывали. Похоже, у врачей в эти часы происходила пересменка и в это время никого не принимали. Народ в зале ожидания коротал часы кто как мог. Многие спали, кто-то жевал купленные в автомате чипсы. Непотопляемый вежливый бомж-афро-американец, которого полицейские так и не смогли выкинуть из зала, возник на своем месте как птица-феникс и вновь отправился в каморку кушать бобы. Мы решили выйти на свежий воздух и прогуляться до ближайшего МакДональдса, но оказалось, что в радиусе одной мили от госпиталя нету ни одной фаст фудовой точки. Пришлось нам не солоно хлебавши возвращаться на свои места. Нимаз решил сходить в каморку и изжарить в микроволновке пачку поп-корна. Через час, недоеденную пачку поп-корна, стоявшую на соседнем пустовавшем кресле, украл проходящий мимо бомж-афроамериканец. Между рядами с пациентами всю ночь прохаживался взад и вперед худощавого вида мексиканец, похожий на бандита из кинофильма, и предлагал всем остальным мексиканцам купить за два доллара дешевые колечки из какой-то картонной фирменной упаковки. Я обратил внимание на то, что мексиканца этого никто не трогал, полиция на него не обращала никакого внимания а со всеми медсестрами он, похоже был баш на баш. Под утро, к слову говоря, я заглянул любопытства ради, к нему в эту самую коробку, когда он проходил мимо нашего ряда и обнаружил, что большая часть колечек была продана — вот так он делал свой ночной бизнес.

Бедняга рокер-афро-американец с разбитой рукой, тот самый, похожий на звезду голландского футбола, вновь появился в зале ожидания, не смотря на то, что уже несколько раз был у врача, к тому моменту рука у него еще больше распухла. Позади нас сидели два молодых мекса, у одного рука была перевязана бинтами, и сквозь бинты было видно как обильно сочилась кровь. Напротив нас, возле стенки, сидела крупная бесформенная женщина в разорванной одежде, рядом с ней, накрывшись покрывалом, мирно спал мексиканец — бомж. Среди ночи в зале оказался еще один странный бомж-мексиканец интеллигентного виды, в джинсах, вельветовом пиджаке и галстуке-бабочке, в руках он нес саквояж из красной мексиканской кожи, на ногах у него были обуты ковбойские ботинки. Похоже, что мексиканец этот совсем недавно прилетел в Чикаго и на первых порах решил забомжевать в Cook County госпитале. Под утро он тихо и незаметно испарился. Через главную дверь отделения emergency всю ночь завозили на тележках каких-то афроамериканцев с пулевыми ранениями — жертв ночных разборок. Это, похоже, били единственные пациенты emergency, которым не нужно было ждать в очереди. Впрочем, мы им не завидовали.

5.30a.m

Всю ночь очередь практически не двигалась с мертвой точки. Приблизительно один раз каждые сорок пять минут к народу выходила суровая медсестра -афро-американка, на которую тотчас устремлялись с мольбой изможденные долгим ожиданием сотни взглядов пациентов, ее появления ждали с, пожалуй, еще большей надеждой, чем явление Христа народу. Мы не были исключением из правила. Каждый раз, когда она выходила из-за двери, держа в руках папку с делами, мы, затаив дыхание, вслушивались в какофонию странных имен, где имена афро-американцев перемешивались с именами мексиканцев, поляков, арабов, индусов, югославов и всего остального нищего чикагского интернационала.

Увы, надеждам нашим не суждено было сбыться, имя Нимаза, казалось, навсегда растворилось в бесконечном ворохе папок с медицинскими историями пациентов. И вот уже я обратил внимание на то, что большинство тех людей, которые стояли вместе с нами в очереди в малом зале ожидания, там где принимал неутомимый филиппинец, исчезли, и зал давно заполнился новыми людьми. Возникало ощущение, что нашу папку суровая медсестра каждый раз во время очередного выхода к народу, специально запихивала на дно пачки и что в ее выборе пациентов, определенных на выход к доктору, полностью отсутствовала какая-либо логика.

К этому часу большая часть ожидающих тихо дремала в своих креслах. Мы пересели на другой ряд, поближе к тому месту откуда суровая медсестра зачитывала имена чтобы не дай бог не пропустить наше. Справа от нас, один из бомжей-афро-американцев уже почти два часа с упоением поедал поп-корн, который сыпался у него изо рта и сухими фонтанами рассыпался по одежде.

Мы начали терять терпение.

6.30a.m

В очередной раз к народу из двери вышла суровая медсестра-афро-американка с пачкой дел. За три часа до этого, во время очередного выхода, она пообещала народу, что очередь пойдет быстрее, по ускоренной программе, правда, после чего и в самом деле сразу было вызвано человек десять, после чего очередь замерла в одной точке, казалось уже навсегда. Мы уже стояли наизготове. После того, как она зачитал в очередной раз список пациентов и Нимаза в нем в очередной раз не оказалось, мы сразу же подошли к ней и я, робким тоном, начал свою речь. «Мы извиняем, — сказал я, но мы уже 14 часов здесь сидим и создается впечатление, что о нас просто забыли. „Как имя?- быстро обрубила мою тоскливую тираду медсестра. “Нимаз Заримов — ответил я. „Вы в списке есть — решительным, не терпящим возражений тоном ответила медсестра, ждите и вас вызовут.

7a.m

К этому часу в зале появляется два работника госпиталя и просят всех пересесть в одну часть огромной залы — пришло время уборки. В течение десяти минут из под новеньких пластмассовых кресел выгребаются залежи пустых бутылок из-под кока-колы, картонок и бумажных оберток. Неожиданно, в зале вновь возникают полицейские из новой смены; со свежими силами они вновь начинают утренний отлов бомжей, который на сей раз длится не долго и как-то вяло — к утру большинство бомжей уже покинуло помещение emergency, поэтому, ловить полицейским особенно некого. Краем глаза я отмечаю, что по коридору, по направлению к выходу направляется рокер с перевязанной рукой — ему, наконец, наложили гипс. Из старого эшелона гвардейцев остались одни мы — какая несправедливость.

7.15a.m

Нас вызвали! Уррра-а-а-а-а-а-а-а.......!!! Появившаяся с толстой пачкой папок суровая медсестра-афро-американка назвала фамилию Нимаза, в самом конце, когда шансов уже практически не оставалось, наверное, в тайне догадываясь, что если не назовет сейчас, произойдет что-нибудь ужасное. “Следуйте за мной — раздается команда в сторону группы съежившихся от близкого присутствия грозной медсестры пациентов среди которых — Нимаз. Медленным шагом группа уходит вслед за медсестрой по длинному коридору. „Слава богу,- с облегчением говорю я, теперь можно и поспать. Моя голова откидывается назад, прислонившись к стене, на глаза наплывает белая пелена и я мгновенно забываюсь в утренней дреме.

8.30a.m

Меня будит Нимаз. Медленно раскрывая глаза я вижу смущенного Нимаза.“Ну вот, говорю я — тебя, наконец вылечили, можно ехать домой отсыпаться.»Какое-там вылечили, обо мне все забыли. Меня привели в палату к врачам, посадили на скамейку и сказали ждать. Я прождал полтора часа, но ко мне так никто и не подошел. Похоже обо мне все забыли. Я попытался им что-то объяснить, но они меня не поняли и я пошел за тобой. Пойдем, ты им объяснишь, что мы не можем больше ждать, что тебе нужно утром ехать на работу". «Е-мое, только этого еще и не хватало» — вдвоем мы бредем по утреннему коридору знаменитого чикагского госпиталя в сторону палаты реанимационного отделения.

8.35

Мы в палате реанимационного отделения. По центру огромной палаты стоят столы с новехонькими компьютерами, за которыми сидят толстые медсестры-афро-американки, по краям палаты сделаны отдельные боксы-приемные для пациентов, где последних принимают врачи. Сами врачи время от времени заходят в боксы к пациентам, но по большей части прохаживаются вдоль столов с медсестрами, общаясь с молодыми практикантами, проходящими в госпитале ординатуру. На нас никто не обращает никакого внимания. Я выхожу на разведку и, обозначив одного молодого мужчину в белом халате ка врача, подхожу к нему. «Мы вот здесь уже сутки ждем, о нас, похоже все позабыли» — начинаю я фразу. «Так, — бодрым тоном отвечает врач, сейчас разберемся, как ваша фамилия, — молодой врач колдует возле компьютера. — Покажи-как руку — говорит он Нимазу — н-да, тебе нужно пойти и на всякий случай сделать рентген, чтобы убедиться в том, что кость не задета.» «Да не задета у меня кость — отвечает Нимаз. „Все равно нужно сделать рентген — это много времени не займет. Вот, вы выйдете из этой палаты, далее по коридору направо, потом налево — увидите вывеску. Все, можете идти, я вашу карточку уже туда направил.

8.40a.m

Мы выходим из палаты, проходим еще через одну огромную палату, и, выйдя в коридор, доходим до рентгенологического отделения, состоящего из трех комнат. В первой комнате слева располагается стол медсестры с компьютером, правда сама медсестра на рабочем месте отсутствует. В комнате кроме нас никого нет. Мы робко проходим во вторую комнату, где стоит один из рентгеновских аппаратов. Возле аппарата молча стоит двое врачей, один из которых, с бородкой средних лет, очень похож на профессора Фрейда. Врачи стоят совершенно молча, как-будто бы совершая сеанс утренней медитации. Несколько раз я пытаюсь с ними заговорить но безуспешно — они не обращают на меня никакого внимания. Мы проходим в третью, самую дальнюю комнату, где стоит еще один рентгеновский аппарат. В этой комнате я обнаруживаю одну афро-американку в белом халате, то ли врача, то ли медсестру. “А вот мы, а вот мой друг, у него направление на рентген руки». «Возвращайтесь в комнату ожидания и вас вызовут — прерывает меня на полуслове афро-американка». Мы возвращаемся в первую комнату, где стоят стулья и диванчик. В углу комнаты размещен какой-то ящик — игра для детей и Нимаз в течение десяти минут развлекается тем, что при помощи магнита, прикрепленного к днищу ящика, двигает фигурки в песочнице. Неожиданно в комнату вкатывают медицинскую каталку на которой возлежит без движения афро-американец, укрытый белыми простынями и перевязанный с ног до головы. Афро-американца, по всей видимости, привезли с пулевыми ранениями и собирались сделать рентген.

Просидев так полчаса я не выдерживаю и вновь иду узнавать в чем там дело, почему нас никто не вызывает. Оказавшись во второй комнате я отмечаю для себя что «профессор Фрейд» в белом халате продолжает стоять в той же самой позе молча — за те полчаса что пролетели с того момента когда я видел его последний раз ничего не изменилось. Я захожу в третью комнату и вновь пытаюсь апеллировать к афро-американке но она и на сей раз меня обрывает. «Возвращайтесь на свое место и ждите когда вас вызовут» — произносит контрольную фразу афро-американка. Я подчиняюсь. У Нимаза тем временем начинается небольшое кровотечение на ране и он удаляется в соседнюю палату чтобы попросить кусок бинта. Через пять минут он возвращается несолоно хлебавши — бинт ему никто давать не захотел. Обойдя всю палату он обратился к одной медсестре кореянке, а может быть филиппинке, или даже — китаянке — лично я до сих пор их плохо различаю, и, для наглядности сунул ей под нос руку в крови. «Бинт, бинт, дайте мне бинт, вот кровь идет — тыкал ей под нос рукой Нимаз. „Я не понимаю, о чем ты говоришь — сказала ему медсестра и бинт не дала.

9a.m

Наконец появляется медсестра-афро-американка из отделения рентгенологии с букетом желтых цветов. Минут десять она треплется с какой-то подружкой по телефону, не обращая на нас никакого внимания.

9.10a.m

Уррра-а-а-а-а-а-а-а! Нимаза вызвали на рентген, который занял две минуты.

9.20.

Мы возвращаемся в палату с врачами и медсестрами. В палате за это время ничего не поменялось. Все те же ленивые медсестры-афро-американки мучили свои новенькие компьютеры, редкие врачи и огромная масса студентов и студенток практиканток вокруг; на нас как всегда — ноль внимания. Мы пытаемся вычислить того самого врача, который направил нас на рентген. Наконец нам это удается. “Ну как рентген сделали, молодцы — на рентгене ничего нет, кость не задета, так что все нормально. Ну вы заходите в бокс,… так вот этот бокс у нас свободен… да, вот сюда, в бокс номер десять и ждите, к вам придет врач.

9.30

Мы коротаем время в боксе, наблюдая за тем что происходит в палате. Неожиданно в палату врывается целая толпа народу, человек шесть молодых практикантов во главе с врачём-инструктором. „Значится так, — говорит врач, подойдя к Нимазу и беря его за больную руку, — ну-с, мы имеем дело с таким-то таким-то ножевым порезом, теперь ответьте как мне, что вы должны спросить у пациента, чтобы определить степень пореза, как вы должны проверить глубину раны, что сделать, как правильно согнуть пальцы и… пошло, поехало. Минут пятнадцать мы с великим удивлением наблюдали за тем, как практиканты крутили и вертели руку Нимаза, отвечая а вопросы шефа, будто бы на выпускном экзамене в университете, используя его руку в качестве своеобразного наглядного пособия. После того, как каждый практикант выдал на гора свои глубокие познания в области резаных травм, вся эта толпа покинула наш бокс так же быстро как и вошла. Лишь шеф-доктор на полминуты задержался на выходе и произнес: “Так, ну что, сейчас я пришлю к вам медсестру, она сделает укол против столбняка, промоет и перевяжет рану и вы можете после этого идти»- произнеся эту фразу, он удалился.

10a.m

Вот уже полчаса как мы сидим вдвоем с Нимазом в пустом боксе. К нам так никто и не пришел. Более того, похоже, и не собирался приходить. Толстая медсестра-американка, сидевшая напротив входа в бокс, продолжала сидеть, тыркая рукой в компьютер и перебирая папки на столе, не обращая на нас никакого внимания. Врач, тот что приходил к нам с группой практикантов, навсегда испарился в бесконечных просторах отделения emergency, с той поры мы его не видели. Практиканты разбрелись по палате, оказывая помощь другим пациентом. О нас в очередной раз все позабыли. «Слушай, может быть, пойдем домой — сказал мне Нимаз, — и вообще, зачем мне нужен укол от столбняка, ведь я порезал руку больше недели назад». «Он же сказал тебе, что, на всякий случай нужно сделать укол, потому что если, вдруг, начнется заражение, ты можешь умереть».

10.05a.m

Поняв, что о нас все позабыли, я подхожу к толстой медсестре. «Простите, мы вот здесь сидим и ждем, врач сказал что к нам придет медсестра, сделает укол, обработает и перевяжет рану но никто так и не пришел.» «Как фамилия — проворчала медсестра, тыркая в клавиши компьютера. „Заримов“. Потыкав пару минут клавиатуру, афро-американка произнесла:»Так вам что, еще не сделали укол?" «Да нам с трех часов прошлого дня вообще ничего не сделали», — возопили мы. «O.K» — возвращайтесь обратно в бокс, сейчас я приду и сделаю укол,- сказала нам толстая медсестра афро-американка, поднимаясь со своего стула. Изнутри бокса мы наблюдали за тем, как медсестра прошла в конец палаты, взяла шприц и какую-то коробочку, после чего направилась в сторону нашего бокса. Войдя в бокс она сделала Нимазу укол, после чего, не промыв Нимазу руку, выдавила на рану из небольшого тюбика какую-то мазь и, не перевязывая руку, заклеила рану двумя небольшими кусками лейкопластыря, которые она оторвала от общего рулона. На всю процедуру, включая укол, у нее ушло две с половиной минуты.

«Ну вот и все, теперь можете идти, — обрадовала нас медсестра-афро-американка. „Может быть вы дадите мне еще лейкопластырь“, — робко попросил Нимаз. „У нас здесь в палате мы ничего не можем дать, но я выпишу вам рецепт, с этим рецептом вы должны пойти в бесплатную аптеку госпиталя и там вам без очереди все отпустят“.

10.20

Ошарашенные, мы выходим из реанимационного отделения и тихо бредем в сторону аптеки. В аптеке, действительно без очереди, нам отпускают рулон бинтов и лейкопластырь.

10.35

Мы выезжаем с паркинг лота госпиталя Сооk County в сторону дома на моей машине. Конец истории.

Итог.

Ровно 19 часов 20 минут нам понадобилось, чтобы получить бесплатную медицинскую помощь в одном из самых лучших госпиталей мира — госпитале Cook County что в Чикаго. Само оказание бесплатной медицинской помощи — укол против столбняка, наложение мази на рану с последующим заклеиванием раны двумя обрывками лейкопластыря заняло — 2 минуты 30 секунд. Лейкопластырь и мазь можно было за деньги приобрести в любом магазине Wallmart за $5.

Хронологию пребывания в госпитале я фиксировал по часам и записывал в свою записную книжку с точностью до минуты.»

А нижеизложенное касается тех, кто не может похвастаться 100% здоровьем

Медицинское страхование при уже имеющихся заболеваниях

Вообще, по эмоциональному утверждению одного эксперта, обратиться в компанию для покупки частной страховки с уже имеющимся сложным заболеванием – это все равно, что прийти с табличкой на спине «Пните меня!». Сегодня для людей с такими проблемами существует федеральный план Pre-Existing Condition Insurance Plan, или PCIP – этот план предусмотрен для лиц с «высоким риском». Для того чтобы воспользоваться данным планом, нужно быть незастрахованным в течение 6 месяцев, иметь определенное заболевание и получить отказ от частной страховой компании.

Для таких пациентов хорошей новостью является принятие Акта о защите пациента и доступной медицинской помощи (Patient Protection and Affordable Care Act, или просто Affordable Care Act), некоторые положения которого вступают в силу с января 2014 года. Этот акт существенно облегчит больным жизнь. Он даст возможность всем американцам получить доступ к медицинскому страхованию, независимо от изначального состояния здоровья.

В ИТОГЕ: Чтобы иметь возможность обратиться за медицинской помощью, я должен хорошо зарабатывать. При недостаточном заработке и обращении в больницу, я рискую стать заложником неоплаченных счетов и как следствие банкротство. Чтобы получить помощь за счёт государства, я должен быть беднее определённого уровня, и это надо доказать. Ну а если я отстоял своё право сверхбедного, то получаю унизительно-изматывающую процедуру бесплатного обслуживания на примере госпиталя Cook County… Плюс повсеместная реклама фармацевтов… Отсюда растут корни самолечения и множества смертей в конце.
Славься о свобода и демократия… Чтоб им всем провалиться!!!
В рот им ноги… Если бы я так в больницу сходил… в нашей «рашке». Кому, до сих пор, ещё кажется, что Америка достойный пример для подражания, тем пора в лечебницы (но только не в Америке)))