В Афганистане, в чёрном тюльпане,
C водкой в стакане мы молча плывём над землей.
Скорбная птица через границу
К русским зарницам несёт ребятишек домой.
В чёрном тюльпане те, кто с заданий,
Едут на родину милую в землю залечь.
В отпуск бессрочный, рваные в клочья,
Им никогда, никогда не обнять тёплых плеч.

Когда в оазисы Джелалабада,
Свалившись на крыло, тюльпан наш падал,
Мы проклинали все свою работу,
Опять бача подвёл потерей роту.
В Шинданде, в Кандагаре и в Баграме
Опять на душу класть тяжёлый камень,
Опять нести на родину героев,
Которым в двадцать лет могилы роют,
Которым в двадцать лет могилы роют.

Но надо добраться, надо собраться,
Если сломаться, то можно нарваться и тут.
Горы стреляют, стингер взлетает,
Если нарваться, то парни второй раз умрут.
И мы идём совсем не так, как дома,
Где нет войны и всё давно знакомо,
Где трупы видят раз в году пилоты,
Где с облаков не валят вертолёты.
И мы идём от гнева стиснув зубы,
Сухие водкой смачивая губы,
Идут из Пакистана караваны,
А, значит, есть работа для «тюльпана»
И, значит, есть работа для «тюльпана».

В Афганистане, в чёрном тюльпане,
C водкой в стакане мы молча плывём над землёй.
Скорбная птица через границу
К русским зарницам несёт наших братьев домой.

Когда в оазисы Джелалабада,
Свалившись на крыло, тюльпан наш падал,
Мы проклинали все свою работу,
Опять пацан подвёл потерей роту.
В Шинданде, в Кандагаре и в Баграме
Опять на душу класть тяжёлый камень,
Опять нести на родину героев,
Которым в двадцать лет могилы роют,
Опять нести на родину героев,
Которым в двадцать лет могилы роют.