Вопрос: Кем Вы работаете?

Моя основная работа — слесарь. Имею пятый разряд. Работаю один вот в этой мастерской, где мы сейчас находимся. Работа спокойная, поэтому она меня устраивает. Загружен по основной работе не очень сильно, поэтому по совместительству выполняю еще и обязанности электрика. Зарплата повременная. По основной работе получаю 185 рублей «грязными» (без вычета налога). За совместительство доплачивают 30% тарифной ставки. Раньше платили от ставки слесаря пятого разряда, то есть от 185 рублей, а сейчас те же 30% платят от ставки электрика третьего разряда, то есть от 130 рублей. Из-за этого я потерял в заработке около 17 рублей.

Вопрос: Вы пытались возражать?

Зачем? Спасибо, что хоть так разрешают совмещать. Могут ведь вообще запретить.

Вопрос: Но Вы интересовались, почему изменили оплату Вашей работы по совместительству?

Конечно. Улыбнулись и сказали, что теперь будут рассчитывать по-новому, от тарифной ставки электрика. Спорить бесполезно.

Вопрос: Здесь Вы получаете меньше 200 рублей «чистыми». На заводе Вы могли бы получать больше. Почему Вы отсюда не увольняетесь?

Здесь предусмотрены льготы по пенсии, так как работа считается вредной. Если я отработаю здесь еще 5 лет, то смогу выйти на пенсию в 55 лет. Мне сейчас 37 лет, на пенсию, конечно, еще рано, но стаж по вредности у меня уже накопился, не хочется его прерывать.

Поэтому я здесь и работаю. Здесь спокойно, можно читать, разговаривать. Вы не чувствуете, что здесь чем-то пахнет? Говорят, здесь должен быть запах кислоты, но я его не чувствую. А как раз потому, что я работаю с кислотой, работа приравнивается к работе в горячем цехе.

Сейчас сюда еще никто не будет заходить. Смена официально заканчивается в восемь вечера. Реально машины начнут возвращаться часов в шесть, в семь. Недавно народный контроль был с проверкой, поэтому водители боятся рано возвращаться со смены. Раньше уже в три или в четыре почти все водители возвращались на базу. Сейчас пока еще боятся.

Наш парк знамя получил, как победитель в социалистическом соревновании в районе за прошлый год. А кто-то взял и написал в народный контроль, что машины с линии возвращаются на три-четыре часа раньше конца смены. Приехали ревизоры народного контроля без предупреждения, часа в три-четыре переписали все машины, которые либо оставались, либо уже вернулись из рейса и ушли. А на следующий день проверяли путевые листы — у всех машин время завершения работы предыдущего дня было восемь часов. Много шума было, знамя отобрали, но дело, кажется, прикрыли. У нашего директора, кажется, поддержка в райкоме.

Вопрос: Но в путевом листе у водителей отмечено, что машины окончили работу в восемь часов?

Да, конечно. Это очень просто: начальник колонны или диспетчер ставят им время прибытия в парк 8.00. Так всегда делается.

Вопрос: Значит, им оплачивается полный рабочий день, хотя фактически они работали только половину смены?

Разумеется. Но это касается только повременщиков, сдельщикам оплачивают по-другому. Для них нужна выработка, тонно-километры.

Вопрос: И какая же дневная норма у сдельщиков?

Сейчас поменьше, всего 150 тонно-километров. Водители этим здорово недовольны, уже совсем забыли про большие заработки. Раньше они по 400-500 рублей получали. А сейчас, дай Бог, чтобы получилось 250-300 рублей.

Вопрос: А что произошло? Почему сократились заработки у водителей.

Порядок начали наводить. При Брежневе рабочие жили вольготно. Выработка за смену была 250 тонно-километров, а сейчас только 150. И заработки соответственно упали, рублей на 100 стали меньше получать после Брежнева.

Вопрос: Все-таки разница большая — 250 и 150 тонно-километров. Почему произошло такое сокращение?

Да никакой причины нет, просто решили снизить зарплату. Можно было бы снизить расценку за каждый тонно-километр, но в этом случае водители возмутились бы, начали шуметь. А так вроде бы не придерешься, просто установили более низкую техническую скорость движения грузовых автомобилей. Расценки за тонно-километры остались прежними, зарплата упала на 100-120 рублей.

Вопрос: Но ведь водители работают сдельно. А если они за день перевезли больше 150 тонно-километров?

Сверх установленной нормы им никто не оплатит, не закроют наряд и путевой лист.

Вопрос: А как же грузы? Так и лежат, накапливаются?

Никакие грузы нигде не лежат. Норму свою водители никогда не вырабатывают реально, и раньше не вырабатывали. Как ранее 250 т/км за день на машину — чистая фикция, так и сейчас 150 т/км тоже липовая выработка. Дай Бог, чтобы перевезли за день 50 т/км «живого груза». Все остальные — фиктивные перевозки. Сегодня разговаривал с одним водителем, он пятый день возит три трубы железные и ящик с гвоздями. Приезжает в парк, не разгружаясь паркуется на ночь, а утром снова с этим ящиком и трубами выезжает на смену. Он для видимости возит эти трубы и гвозди. А наряд ему закрывают каждый день на 150 тонно-километров.

Вопрос: А что же он делает, когда выезжает на линию? Просто катается?

Начальника возит. Может быть, прораба, начальника строительства, завхоза. Семитонный КАМАЗ используется как личная персональная машина. А труба и ящик с гвоздями только для того, чтобы линейный контроль не остановил машину и не отобрал путевой лист за холостой пробег. С этим строго, машину без грузов сразу останавливают. А если ящик везли, вроде как при деле, машина загружена. Или возможен случай, что машина целый день где-то простоит, ожидая загрузки.

Вопрос: А как же путевой лист? Там ведь четко указан определенный маршрут?

Бывают случаи, когда путевой лист с отметками о маршруте движения линейный контроль отбирает, но никогда никаких разбирательств не бывает, никому не хочется возиться. Не знаю, остаются эти листы где-то у них в архиве или уничтожаются, но они никогда не приходят в парк для наказания водителей.

Вопрос: Скажите, это везде так делается или Ваша база какая-то особенная?

Никакая не особенная. Везде так. Если бы было по-другому, все водители бы поувольнялись. Работа у них тяжелая, без преувеличений. В восемь часов утра им необходимо уже быть под загрузкой, значит из дома надо выйти в шесть, вставать в пять. Техническое обслуживание машины они, по существу, сами осуществляют, но в рабочее время это не засчитывается. Многие работают в субботу, чтобы дополнительно заработать. Я не хотел бы быть водителем.

Вопрос: Из водителей никто не возражает против таких приписок? Ведь среди них есть и коммунисты?

При чем тут коммунисты? Они ведь тоже водители, работают, как и все, у них такие же семьи. Наряды им закрывают по «потолку», как и всем, и бензин они сливают частникам. Правда, сейчас нормы расхода здорово урезали. Если бы они действительно перевозили по 150 тонно-километров в день, то им бензина бы уже не хватило.

Вопрос: А на сколько тонно-километров хватило бы?

Точно не знаю. Наверное, на 100-120, не больше. Но реально они еще меньше вырабатывают, намного меньше. Поэтому лишнего бензина много остается, его сливают в канаву или продают частникам. А затем на автобазе подкручивают счетчик километров.

Вопрос: Зачем они его подкручивают?

А что им еще остается делать, если они должны ежедневно накатать 60-80 км по путевому листу, иначе 150 тонно-километров не выработаешь? А реально у них пробег за смену 30-40 км получается, а то и того меньше. Любая проверка установит, что фактическая выработка вдвое меньше, чем по отчету. Вот и накручивают счетчик километров. Много приходится подкручивать, рукой замучаешься крутить. Как правило, электродрель прикладывают и крутят.

Вопрос: А начальство на автобазе знает об этом?

Конечно, знает. И начальник колонны, и директор — все знают, что водители накручивают счетчики и сливают бензин. А что они могут сделать? Для них главное — выполнение плана, хорошие показатели перевозок. И наряды фиктивные закрывают, зная, что фиктивные, потому что если не закроют по максимуму — план не выполнят.

Вопрос: Кто все-таки делает эти приписки? Сами водители?

Нет, водители не имеют права ставить себе тонно-километры. Это делают те, кого они обслуживают — строители. Они своей подписью подтверждают, что водитель за смену перевез для них столько-то тонн.

Вопрос: Почему строители это делают?

Я точно не знаю. Кажется, у них есть свои приписки. Например, если возят грунт. Водители возят, а строители укладывают. Им ведь выгоднее записать, что они больше грунта уложили. Так что строителям зачастую выгодно записать лишние объемы. И еще – строителей, в общем-то, никто не контролирует, сколько они записали водителю. Если водитель просит, то им не жалко. Они с водителем примерно так договариваются: «Мы тебе запишем побольше, но завтра ты опять к нам приедешь. Не куда-нибудь, а именно к нам.

Вопрос: А что будет, если строители не захотят делать приписки водителю?

Такого не бывает. А если все-таки будет, то ни один водитель к ним больше не приедет.

Вопрос: Как не приедет, но есть же путевой лист?

Путевой лист выписывает начальник колонны. Если водителю не написали нужный объем перевозок, он пошлет его в другое место, а те будут сидеть без машины. На такой конфликт ни один строитель никогда не пойдет, да им это и совершенно не нужно. Какой им смысл „срезать“ тонно-километры водителю? Они от этого ничего не имеют.

Вопрос: Вы сказали, что у водителей остается лишний бензин. Может быть, руководству автобазы было бы выгоднее его экономить? Кажется, водителям за сэкономленное горючее выплачивают до 90% стоимости этого горючего?

Ну и что, что выплачивают? Ведь отчитаться за километры им надо. Если излишки начнут сдавать, станет ясно, что водители не грузы перевозят, а счетчик мотают. В принципе что-то экономят, так положено. Есть план по экономии, вот по нему и сдают излишки бензина. Но это немного, потому что есть предельная норма сдачи сэкономленного горючего. Сверх нее сдавать не позволят.

Вопрос: Значит, расход горючего фактически никто не контролирует?

Контролируют, чтобы перерасхода не было, особенно в начале квартала. Важно, чтобы к концу квартала все в притирочку было, чтобы неиспользованных талонов не осталось. Талоны действуют только в течение квартала. Если их не израсходовать, могут срезать поставки бензина. Поэтому начальник колонны в первые два месяца квартала придерживает понемногу талоны на горючее, чтобы не было перерасхода. А к концу третьего месяца начинает газ пачками выдавать — заправляйтесь быстрее, ребята. Только и успевай на автозаправку ездить, да продавать частникам. Тут уже не до работы, только в очереди за бензином и стоишь в конце квартала. Беда, потому что у всех то же самое, выстраивается огромная очередь, и у колонки на заправке приходится стоять иногда по 3-4 часа, так что только раза три за смену успеешь заправиться. Хорошо, если есть постоянный клиент, кому можно слить, а то пропадет бензин. Это если ЗИЛ, он на бензине работает. А КАМАЗы работают на дизельном топливе, им сливать некому. Раньше дизельное топливо выливали во дворе и сжигали. Зальют про запас две-три бочки, а остальную сэкономленную горючку из баков на землю и сжигали. Горит быстро.

Вопрос: А сейчас не сжигают?

Сейчас нормы отпуска горючего урезали, меньше остается. Хотя все равно много. Сжигать в открытую уже боятся, сливают где-то в канавы.

Вопрос: А водители не боятся подкручивать счетчик? Кажется, за это могут уволить „по статье“ или даже завести уголовное дело?

В общем-то, боятся. Ведь счетчик километража должен быть опломбирован. Без пломбы выход в рейс запрещается, а фактически пломбы сорваны у всех. В принципе директор и начальник колонны знают, что шоферы крутят счетчики, но закрывают на это глаза, потому что им вовсе не хочется, чтобы какая-нибудь проверка установила, что пройденное число километров по документации и по счетчику так сильно расходятся. Если это обнаружат, то директору сразу тюрьма — за приписки в особо крупных размерах.

Но иногда, для острастки, дирекция ловит водителей на подкручивании счетчиков. То есть не всех ловят, а „строптивых“, неугодных начальству. Вот недавно поймали на этом трех водителей. Хотели завести дело, уволить „по статье“. Все водители накручивают, и все знают об этом, но поймали только этих троих, потому что у них был там какой-то конфликт. Правда, их не уволили, другие водители за них заступились, но неприятности были большие.

Вопрос: А как за них заступились водители?

Ну, к начальнику колонны ходили. И еще научили, как правильно написать объяснительную. Они написали, что пломбировка счетчика была нарушена не ими. Подали объяснительную и заявили, что если директор их уволит, они будут обращаться в суд. Директор это понял и отступил, ему сор из избы выносить тоже не хочется. Вдруг им удастся выиграть дело? Тогда их придется восстанавливать на работе, а с директора еще и взыщут какой-то штраф.

Вопрос: Мне хотелось уточнить, те водители, которые состоят в партии, они чем-то отличаются от остальных?

Я же уже говорил, что ничем они не отличаются. Работают, как и все. Никто даже толком не знает, кто из них член партии, а кто нет. Есть, правда, один придурочный, он все с каким-то почином норовит выступить. Вот недавно обязался проехать на ЗИЛе 400 тысяч километров без капитального ремонта. Такое только сумасшедший мог придумать.

Вопрос: ЗИЛ не может столько проехать?

Конечно, нет. У нас нормативный пробег новой машины до капитального ремонта — 100 тысяч километров, но реально они и этого не проходят. Самое большее — 70-80 тысяч километров.

Вопрос: И после этого их направляют на капитальный ремонт? Нормативный пробег не выдергивается?

Нет, отправляют после 100 тысяч километров.

Вопрос: А как же „дотягивают“ до 100 тысяч? Сами латают?

Но ведь эти 100 тысяч километров машина реально не проходит. Пробег определяется по счетчику километража, а его подкручивают дрелью. Реально машина пройдет около 50 тысяч километров — и ее сдают в капремонт.

Вопрос: Значит, сдают машины с недоиспользованным ресурсом?

Да, получается так. Иногда машины в довольно хорошем состоянии сдают.

Вопрос: А почему?

Не знаю. Наверное, план есть по капитальному ремонту. А может быть, боятся. Все же знают, ЗИЛ больше 80 тысяч км не пройдет, а вдруг окажется, что у кого-то он 160 тысяч км пробежал. Может показаться подозрительным.

Вопрос: Поддержала администрация почин того активиста?

Нет, конечно. Да это и невозможно. То есть, возможно, если очень большие приписки для этой машины делать, а иначе невозможно.

Вопрос: Каково качество капитального ремонта?

Очень плохое. После капитального ремонта машина и 30 тысяч км не проедет.

Вопрос: Так плохо ремонтируют машины?

Руки им надо обламывать за такой ремонт. Машину к нам только пригоняют после капиталки, десять метров она отъедет за ворота парка, и все по-новому надо ремонтировать. Водители здорово ругаются. Всегда шумят, когда их машины в капиталку отгоняют. Назад они возвращаются еще хуже, чем были. А платит автобаза за капитальный ремонт все равно, что за новую машину, иногда и еще больше.

Вопрос: А автобаза не пробовала возражать против низкого качества ремонта?

Это бесполезно. Если начнешь с ними права качать, что-нибудь требовать, так в следующий раз они или в очередь длинную-предлинную поставят, или еще больше нахалтурят.

Вопрос: Но зачем же вообще отдавать машину в ремонт, если стоимость ремонта превышает цену новой автомашины? Не проще ли купить новую?

Нет, не проще. Купить новую машину совсем не просто, их выделяют, распределяют. Да и старую машину, если она всего набегала 100 000 км, никто не спишет до тех пор, пока ресурс автомобиля не выработается полностью, а для этого надо набегать 300 000 км.

Вопрос: Все-таки этот вопрос мне неясен. Зачем сдавать машины? Зачем же Вы сдаете машины в капитальный ремонт, если водителям все равно приходится перебирать всю машину снова после капиталки? Не проще ли было бы водителю самостоятельно восстановить машину?

Проще, конечно, и делал бы он тогда для себя. Но кто же даст? Как же он будет ремонтировать, если нет запчастей?

Вопрос: Но текущий ремонт машин вы все-таки выполняете в парке, так что на складе найдутся кое-какие детали?

Детали, конечно, есть, но какие именно — знает только завскладом и начальник колонны, а водителей на склад и близко не подпускают. Иногда что-нибудь сломается, ходишь, просишь, а завскладом только и твердит, что нет деталей. Ребятам приходится их на стороне за свои деньги покупать, либо менять на что-нибудь. А потом время проходит, модель машины сменится, детали больше не нужны, и полный кузов этих самых „дефицитных“ узлов вывозят со склада. Везут в металлолом, а раньше никому не давали.

Вопрос: Зачем же в металлолом, неужели для этих деталей нельзя найти какое-нибудь полезное применение? Может быть, в других автопарках есть еще машины, для которых они могут пригодиться?

Не знаю, может быть, и есть, но их везут в металлолом. Кто у нас думает, что они могут пригодиться? Думают, прежде всего, о себе, о плане, о хорошей отчетности. Вот и выполняют план по сдаче металлолома, а откуда у автобазы металлолом? Вот и сдают не только неиспользованные детали, узлы, но и совсем новое, полезное железо.

Вопрос: Какое „полезное“ железо?

Ну, трубы, хотя бы. Неделю назад как раз резали оцинкованные трубы. Год они пролежали во дворе, а что им сделается за год, они даже ни капельки не проржавели, оцинкованные все-таки. Так, резьба немного на концах сбилась, но ее же можно было отпилить и трубы использовать для дела. Не нужно в парке — продали бы кому нужно, ну хотя бы дачникам. А их газосваркой разрезали, два дня резали, чтобы не было видно, что трубы неиспользованные, иначе в металлолом не примут, и отвезли.

Вопрос: Вы знали, что трубы режут для металлолома?

А что сделаешь? Знал, конечно. Меня их резать заставляли, но я отказался.

Вопрос: Вы отказались потому, что не захотели заниматься варварством, уничтожать трубы, уничтожать человеческий труд?

Нет, я не захотел резать потому, что трубы оцинкованные, когда их газосваркой режешь, газ вредный выделяется — глаза режет, слезы текут, кашель мучает.

Вопрос: И только поэтому? Вам не больно было смотреть на это? Хотя, конечно, хозяина нет. Все это ничье, никому не нужно, лишнее, чужое. Все понимают только план. Выполняй план, и больше никому ничего не надо. Зачем такой план нужен, и кому он нужен?

Наверное, что-то неправильно у нас с планом, его выполняешь, а делу только вредишь. Надо больше платать и спрашивать с них больше. Ответственность должна быть. И люди, в общем, должны за дело отвечать.

Вопрос: Вы сами это придумали про ответственность, про зарплату, про дело?

В общем-то, мы говорили об этом с ребятами, читал. Я думаю, что это правильно — надо, больше платить, и ответственность с рабочих, с дирекции должна быть другой. А сейчас и не работают, и денег не получают, и хозяина нет. Никому ничего не нужно.

Вопрос: Смогли бы сами рабочие покончить с приписками, с фиктивными перевозками?

Вряд ли. В общем-то, смогли бы, но они в этом не заинтересованы. Мне кажется, поведение людей, хозяйственников не очень зависит от сознания, они приспосабливаются к экономике, и в общем-то все ведут себя похоже. Если бы мы стали управлять, конечно, видели бы все эти недостатки, как и сейчас видим, но боюсь, что мы тоже бы стали приспосабливаться, для рабочих главное дело — побольше заработать. А все построено так в экономике, что если хочешь заработать, надо приспосабливаться, крутить счетчик, сливать бензин.

Вопрос: Если бы у Вас была возможность что-то изменить, какие преобразования в экономике Вы бы предложили?

Мне трудно что-то предлагать. У меня, да и у всех рабочих, нет таких знаний, чтобы предлагать какие-то изменения. Если бы мы видели какие-нибудь разные варианты, если бы нам предлагали какие-то изменения, показывали преимущества или недостатки одного варианта перед другим, тогда, может быть, мы могли бы их оценивать и с чем-то соглашаться. А самим предлагать — у нас знаний не хватает. Да и кто нам разрешит что-то менять в экономике? От нас требуют только активности и сознательности, а менять и предлагать — это уже не наше дело, за нас думают другие.

Вопрос: Скажите, а чем занимаются трудовые коллективы, что это такое? Сейчас создаются советы трудовых коллективов, которым предоставляются широкие права, много будет зависеть от их решения.

Да нет у нас никакого трудового коллектива. Все собрания проходят формально. Да и какая разница, какие права будут. Все та же формальность чистая. Кого захотят, того и назначат, за того и проголосуют.

Вопрос: Но почему же проголосуют? Все-таки у рабочих, у водителей есть своя позиция, мнение, интересы. Да и терять вроде бы нечего, кроме „своих собственных целей“.

Целей-то, в общем-то, нет. Но никто против голосовать не будет.

Вопрос: Почему?

Зачем водителю против быть, когда ему завтра плохой маршрут дадут или закроют наряд не по максимуму дневной выработки — 150 тонно-километров, а по реальным перевозкам. Что он заработает и принесет домой за 60 тонно-километров? Или счетчик километров у него проверят, а пломба не в порядке, все же электродрелью крутят. Нет, никто против голосовать не будет. Ворчать между собой — сколько угодно, за глаза поносить, а когда голосовать станут, наверняка все „за“ будут.

Вопрос: Значит, рабочие сильно зависят от поведения и настроения администрации, а она, должно быть, настроена против рабочих, водителей и заинтересована как можно больше выжать из них, для того, чтобы выполнить и перевыполнить план, получить красное знамя?

Совсем нет. Администрация наоборот как-то пытается помочь рабочим и водителям, старается побольше заплатить, не прижимает, хотя, если бы захотели, за многое могли бы прижать. А план они выполняют за липовые тонно-километры. План вообще можно выполнить без водителей, без машин, договориться с заказчиком, со стройкой, и они закроют любые тонно-километры.

Вопрос: Каким образом заказчик „может закрыть любые тонно-километры“? Кто же будет доставлять грузы — бетон, строительные материалы? Стройка же встанет.

Строители во всем этом, что Вы сказали, не заинтересованы. Материалы им, конечно, нужны. Но у них плохо организовано строительство, то им нужны материалы, то нет; и машины, соответственно, то нужны, то нет. Еще они знают, что на загрузке машины могут простоять чуть ли не целую смену, так что они раза в два-три больше машин заказывают, чем требуется на самом деле. Вот и закрывают тоже по максимуму перевозок для каждой машины, создают те же самые фиктивные перевозки. А если не будут по максимуму закрывать, то им машин больше не дадут, скажут, что они их неэффективно используют, или неисправную технику дадут и сами водители к ним ездить на отгрузку не будут, не захотят в заработке терять. Водитель лучше в ремонт встанет, так ему хотя бы пятерка в день гарантирована. Строителям, так же как и нашему парку, выгодны фиктивные перевозки, для них главное – побольше машин иметь на всякий случай. Отсюда, наверное, и удорожание строительства. Вероятно, еще почему-то, но и от этого тоже. На строчке плохо работа организована, заказывают материалы, бетон, а он не нужен. Что же с ним делать. Заказывают бетон, а потом отказываются, говорят шоферам, чтобы везли, куда хотели, но чтобы на стройку не вываливали. Вот и получается лишний бетон. Раньше шоферы дачникам возили по цене 10-20 рублей за три кубометра. А сейчас из города не выедешь, всюду линейный контроль, трудно найти, кому продать. Все же те, кто посмелее и понаглее из ребят, — проскакивают. А так в основном выезжают на пустырь и вываливают кучу. Около нашего парка полно таких „пирамид“.

Вопрос: А как же тогда строителям удается закрывать путевые листы на фиктивные перевозки? Им же приходится оплачивать весь объем грузов, в том числе и фиктивный. Можно же сопоставить реальный объем перевезенных строительных материалов с потребностью стройки.

Наверное, это не так легко. А может быть, строителей никто не проверяет, никому не интересно копаться в причинах, почему затянули сроки строительства или перерасходовали материалы. Наверное, так же как и везде, нормативы установлены с большим запасом.

Вопрос: Теперь понятно, почему водители за несколько часов выполняют свою дневную норму выработки и так рано возвращаются в парк. Им нечего делать, строители закрывают по максимуму объемы тонно-километров, записывают предельные 150 т/км и отпускают водителей на все четыре стороны. А те уже — кто как хочет, кто в левый рейс пойдет, а кто в парк, домой. Я правильно понимаю?

В общем, правильно. Но так бывает не всегда. Иногда они не груз возят, а начальника. Да еще какой-нибудь прицеп возьмут, компрессор или дизельный генератор, по всему маршруту его за собой таскают.

Вопрос: А прицеп зачем?

Как зачем? Его все водители предпочитают брать. Ведь зарплату им срезали. А за прицеп положена надбавка. Если его каждый день возить, можно за месяц на 100-120 рублей больше заработать. Так что водителям выгодно с прицепом ездить, но, конечно, сложнее, мороки много. Требуется повышенное внимание, чтобы этим прицепом что-нибудь не зацепить. Поэтому, как правило, на маршрут выезжают с прицепом, а если возят начальника, то сбрасывают этот прицеп где-нибудь на объекте и возят целый день начальника без прицепа, хотя в путевом листе отмечается, что машина с прицепом. Но если вдруг линейный контроль остановит и начнет выяснять, где же прицеп, водитель всегда скажет, а начальник подтвердит, что его только что отвезли на строительный объект, и там уже этот „прицеп-генератор“ работает на всю мощь, электросварщики что-нибудь варят, режут.

Вопрос: И как всегда, о таких ухищрениях дирекция парка и строители знают, и, я так понимаю, молчаливо поддерживают?

В общем-то, дирекция старается дать водителям заработать, но только если это не противоречит плану или новым расценкам, тарифам.

Вопрос: Так что у Вас нет особых претензии и оснований для недовольства администрацией, и, следовательно, не возникает и конфликтов?

Особо нет. Редко. Например, когда новые расценки вводят. Вот две недели назад взяли и сократили расценки и повысили нормы у водителей бетоновозов. По новым тарифам водители рублей на 30 меньше получать станут. Они, конечно, „взбунтовались“. Все пошли к директору парка и в профком с требованием об отмене распоряжения и пригрозили, что не выйдут в рейс, встанут на ремонт. У каждой машины можно найти какие-нибудь дефекты, и всегда можно вместо рейса машину поставить в ремонт. Правда, водителям это невыгодно, они будут терять в заработке, но как крайнюю меру они могут это использовать.

Вопрос: Как дальше развивалась эта история?

Они сначала пошли в профком, к председателю, а тот испугался и сказал, что это не его дело, а директора. Позвонил директору, секретарю парткома и сказал, что водители недовольны.

Вопрос: И что же директор?

Он тоже заявил, что администрация автобазы здесь ни причем, это распоряжение их управления.

Вопрос: И водители были удовлетворены этим ответом?

Нет, они написали коллективное заявление в ВЦСПС.

Вопрос: А что они написали?

Что водители не согласны с изменением тарифов, что необходимо отменить распоряжение управления еще и потому, что им не сообщили об изменении норм заблаговременно. То есть дирекция должна была предупредить рабочих за месяц, но она ничего не сообщила, а это юридическое нарушение.

Вопрос: И что же ответили из ВЦСПС?

Пока еще только послали письмо. Ответа никакого нет.

Вопрос: А кто водителям подсказал и помог написать письмо? Может быть, какой-то лидер?

Среди водителей есть ребята, которые умеют говорить и получше других разбираются в разных тонкостях. Но я точно не знаю, кажется, им что-то подсказали в юридической консультации.

Вопрос: Из-за этого конфликта отношение между водителями и дирекцией, конечно, ухудшилось?

Да нет, не очень. Все как-то понимают, что это не от директора зависит, а от управления. Но директора, да и вообще всю дирекцию не любят. Был год назад главный инженер хороший, так его уволили.

Вопрос: За что уволили, и почему он хороший?

Специалист он был хороший, по-доброму относился к рабочим, водителям. Пытался как-то порядок организовать, да так, чтобы водители в заработке не теряли.

Вопрос: Странно, что такого человека уволили. Кто же это сделал и почему?

Директор, кто же еще. Наверное, боялся его, или тот был чем-то неудобен ему. А уволили очень просто. Однажды летом главный инженер отпросился с обеда своего сына отправить в пионерский лагерь. Директор не возражал. А как только главный уехал, директор сразу же позвал народный контроль, составили акт, что в рабочее время главный инженер отсутствовал. С таким актом могут уволить и „по статье“ за нарушение трудовой дисциплины. Так что через неделю главный инженер уже ушел „по собственному желанию“. А с этим уже никуда прилично не устроишься. Жалко, все-таки хороший специалист был. Поменять многое хотел. А сейчас пришел новый, ничего не понимает в деле, зато друг директора.

Вопрос: И Вы поэтому невзлюбили директора?

Почему поэтому? Многое что есть. На дачу строительные материалы возит, в общем-то, ворует, выписывает как бы 1 кубометр отходов леса, а вывозит четыре-пять кубов „вагонки“ или половой рейки. И везет километров за 100, хотя оплачивает и выписывает путевой лист на 30 км. Никому это не нравится. Нам не разрешает этого делать. Ни машины не допросишься, ничего. По соседству строители ломали деревянные времянки, предлагали директору купить, очень дешево, для автопарка под служебные помещения использовать. Директор не согласился. Тогда домики разломали, кто что мог – увез, а в основном, конечно, уничтожили, сожгли. А там многое было, что могло дачникам пригодиться. Я бы и для себя взял, уже отобрал кое-что, да машины так и не получил. Все и пропало.

Вопрос: Из предыдущего рассказа я понял, что водителю достаточно легко изменить маршрут движения. Но ведь путевой лист выдается диспетчером и подписывается заказчиком. Как же удается менять маршрут?

Сейчас с этим стало сложнее. Раньше вообще у каждого водителя была своя печать и бланки путевых листов, а теперь приходится договариваться и со строителями и с диспетчером. Но в пределах города в общем нетрудно поехать по удобному для водителя маршруту. Другое дело, если загород — это теперь стало сложнее.

Вопрос: Сейчас по всей стране идет кампания по борьбе с пьянством. Она как-нибудь коснулась Вашего автопарка? Меньше стали пить?

Конечно, сейчас построже. Труднее стало водку покупать. Но, в общем-то, кто хочет, кому нужно, тот всегда найдет способ, как купить и где купить. В борьбе с пьянством пить, наверное, меньше стали не пьяницы, а наоборот, те, которым жалко тратить свое время на очереди, то есть малопьющие. А пьяницы все так же пьют. На работе меньше пьют. Но все равно замечаешь почти каждый день запах от рабочих. Правда, теперь прячутся. А водители, те, кто за рулем, редко выпивают. Дорогое удовольствие. 13-й зарплаты могут лишить, премии, если остановят и проверят. Да после этого еще и права на полгода, на год отбирают, в ремонтный цех направляют, как в штрафную роту. А там и работа грязная, не по специальности, и заработок низкий. В моторном цехе у нас человек 6 таких из восьми рабочих. Должно быть 23 человека, но рабочих нет, в основном работают лимитчики. А „штрафники“ — какие из них токари и мотористы? Работают так себе, халтурят, в основном перекуривают. Какой от него прок? Зато все умные, оформляют их или токарем или инструментальщиком третьего разряда. Так, когда его мастер заставляет выполнять работу, для которой, скажем, требуется 4 или 5 разряд, та „штрафники“ ни в какую не соглашаются, отказываются, протестуют, четко знают для какой работы какая квалификация требуется. Мастера к черту посылают. Вот и выходит, что мастеру удобно, если его рабочие пьют.

Вопрос: Почему мастеру это удобно?

Все просто. Если рабочий выпьет, и он попадается мастеру на глаза, мастер обязательно составит докладную записку для директора, тогда рабочему худо придется, премии лишат, но самое главное — »по статье" могут уволить. Но мастер никогда не передает и хранит записку у себя в сейфе, постоянно пользуется этим, как кнутом. Надо ему послать рабочих двор убирать, или на какие-нибудь грязные работы, или может быть, что-нибудь после смены надо сделать, так сразу же идет к работягам, которые за пьянство попадались и заставляет работать. А те ворчат, препираются, ругаются, но все-таки идут, лениво, но работают, а что сделаешь. Откажешься, будешь строптивым, так мастер может все-таки достать рапорт о пьянстве и передать директору. Провинившиеся рабочие уже становятся зависимыми от мастера, все будут делать, что он прикажет.

Вопрос: Изменилось ли что-то у Вас на производстве при перестройке?

Пока к лучшему ничего не изменилось. Говорят о хозрасчете, но пока это только разговоры.

Вопрос: Обсуждается ли как-то перестройка среди рабочих?

Нет, особо не обсуждается. Говорят много, обещают много. Горбачев, в общем-то, нравится людям. Но как все свои обещания он будет выполнять, я не знаю. Хочется верить, что получится, а в общем-то никто не верит. Руководителей меняют, а что толку, новые приходят и снова начинают приспосабливаться, и так же, как и раньше, ловчить. Будут и приписывать, план всем надо выполнять, так сейчас приписки наверняка возрастут. У нас уже на 7% выросли тонно-километры за первый квартал, а это ведь те же приписки. Не очень верят люди, что что-то получится.

• Интервью
• 1984 — 1989