История эта приключилась, когда я, гонимый жаждой заработать на хлеб насущный, желательно с маслом, попал на прииск Магаданской области. Там, в краю сопок и вечной мерзлоты, усилиями настоящих мужиков добывался золотой запас нашей родины. Там выживали лишь сильные духом и телом мужчины, и формула «сказал — сделал, не сделал — еще раз сказал» не работала, ибо за все произнесённое спрос был серьезный, независимо, когда и как было сказано – по-трезвому, в пьяном бреду или под наркозом.

Помнится, как-то в гостях у нашего бригадира на вопрос: что будешь есть — окрошку или солянку, я ответил: «Все равно». Хозяин тут же крикнул жене:
– Мать! Запарь гостю ведро комбикорма!
После этого случая я старался почаще молчать и побольше слушать.

Развлечений особых у нас не было, поэтому каждый работяга проводил досуг в меру своей фантазии: охота, рыбалка, танцульки по выходным, пьянки, бодание друг друга лбами, ну, и, конечно же, домино…

Существенным минусом жизни на прииске был острый дефицит женщин. А каждая из тех, которая не была обременена узами Гименея, имела такой серьезный «фан-клуб», что надо было быть полным на голову «камикадзе», чтобы влезть на чью-то поляну.

Вся заваруха началась с того, что в один прекрасный день неокольцованная особа в лице поварихи Светки по прозвищу Катерпиллер готовилась накормить нашу ораву очередным обедом. Бодро мешая варево огромным черпаком в не менее внушительной кастрюле, она вещала на всю столовую:

– Через пять минут будут щи готовы! Идите суп есть, ебаки!

Услышав ее зычный бас, от которого иногда подрагивали стекла, все, как по команде, с подносами выстроились в очередь. По традиции, первым оказался Вовка-Говновоз, получивший свою кличку за то, что в специальном котловане разгребал отходы жизнедеятельности поселка. А наша повариха была великой Вовкиной слабостью и предметом безумного вожделения.

Влюблённый оказался настолько учтив, что пропустил меня вперед, чтобы подольше остаться рядом с дамой своего сердца. Но когда он увидел, что Светка от щедрот своих накатила мне полную тарелку с горкой и огромным куском мяса, его взгляд вдруг резко помрачнел.

Я спокойно наслаждался горячими щами и не заметил, как Вовка, достав из рукава пузырь белой и отпив залпом половину, вдруг резко встал и направился ко мне. Рука Говновоза, словно могильная плита, легла на мое плечо.
– Слышь, молодой, дело есть!
– Что за дело? – удивлённо ответил я, откладывая ложку.
– Ты чо к Светке моей клинья подбиваешь?!

Я живо нарисовал в своём воображении картину, как я подбиваю клинья к нашей поварихе, которая, если не считать светлой кожи и сверкающего ряда золотых зубов, очень напоминала необъёмную негритянку Женуарию из модного тогда сериала «Рабыня Изаура». Увы, но даже в самых смелых и извращенных фантазиях я не мог представить себе ситуацию, при которой мы со Светкой наставляем рога Вовику.
– Вова, дорогой, а ты случайно в Луну сегодня не ударялся? — спокойно поинтересовался я.
– Да я тебя пидора на куски порву! – завопил новоиспечённый Отелло, краснея и брызгая слюной.
Ложки перестали стучать, и в зале повисла тишина.
Вообще-то, за такие слова обычно следует смерть через бунду (вам лучше не знать об этом методе), причем немедленно, но я решил дать Говновозу шанс извиниться, греша на то, что человек подшофе и просто оговорился.
– Вовочка, ты случайно с утречка не блатной щебенки на завтрак употребил? – сказал я почти ласково, — и практически таким же тоном добавил:
– Я же тебя, сын ты жопы горного орла…. (далее последовала непереводимая игра слов на иностранный язык…)
Ситуация накалилась до предела, и неизвестно, чем бы закончился обед, если бы наш электрик по прозвищу Дизель внезапно не выдвинул рацпредложение:
– Владимир, а вы вызовите молодого на дуэль!
– Да!!! Дуэль! Дуэль! – гордо вздернув свой сизый нос, взвизгнул Говновоз.

«Пиздец. Приплыли, – подумал я. – Граф де Ла Фер бля российского разлива, ты мне еще свою вонючую варежку вместо перчатки на стол кинь!»

– Вовочка, а мы с тобой на чем дуэлить будем? Шпаги у меня точно нет. Может, на рогатках? Тогда одолжи резинку от трусов, – прошипел я, бросив гневный взгляд в сторону энциклопеда Дизеля.
Зал зашумел, все начали активно обсуждать, на чем нынче модно проводить дуэли. Вариантов было очень много – от самых неожиданных, таких как меч Жидаев, до самых простых из серии намять друг другу «хурму» в десяти раундах.
– А вы стреляйтесь! – решительно предложил Дизель.

– Из чего, стесняюсь спросить? – стараясь сохранять спокойствие, парировал я. – Дуэльного пистолета у меня тоже нет, в химчистку сдал. Так с прошлого раза там и остался.
– А об этом секунданты позаботятся! – снова подал голос Дизель.
– Не бзди, малой, мы поможем!– веско заявили близнецы-охотники Колян и Степан. – У нас как раз два дуэльных ружа есть! Ижевской системы.

– Всё, кранты тебе, малой! Я белке с полкилометра в жопу попадаю! – опять взвизгнул Вован и бросил многообещающий взгляд в сторону возлюбленной.

– Ну- ка, ША! – рявкнул наш бугор Антоныч и приложил к столу свою ласту.
Снова повисла тишина.
– Дуэль завтра, в восемь утра за отвалом! А ща всем на смену!
Антоныч был мужик суровый, и с его аргументами в виде пудовых кулаков никто никогда не спорил.
– Малой, добавки не хошь? – подлила масла в огонь наша необъятная Дульсинея….

***

Проснувшись, я пошел на место потенциальной дуэли, и там мне показалось, что весь поселок, побросав свои важные дела, прибыл смотреть матч «Пушкин-Дантес» второй тайм. Удивляться не приходилось – такое развлечение пропустить никто бы не смог.
Бригадир раздавал пинки, рассаживая публику согласно купленным билетам и вне сектора вероятного обстрела и разлета осколков, а наш главный геолого-разведчик с помощью рулетки размечал «барьер» и вешками обозначал, где мы должны стоять. Чуть в стороне дежурила «скорая помощь» в лице местного лепилы по прозвищу Клизма, который что-то говорил Светке, периодически пытаясь сунуть ей в нос маленький пузырёк.
– Наташа Ростова, бля, в кубе…– почему-то подумалось мне.

Местная детвора оккупировала все высоты и, достав папины бинокли, зорко следила за происходящим. Меня и моего противника подозвал к себе зам. начальника прииска Горыныч и строго отчеканил:
– Значится так, правила следующие: стрелять в лет от бедра, раненых не добивать, кто будет долго целиться, получит в рыло лично от меня! В башку не попадать! Все понятно?
– Мне да, – ответил я.
– Говновоз, чё притих? Понятно тебе? Только попробуй учудить! Останешься без премии и зубов в придачу! Хотя зубов у тебя и так нет…
– Да ясно все…. – дыхнул стойким перегаром Вова.
– Ну, раз понятно, пиздуйте на свои номера! – махнул рукой Горыныч и пошел в «зрительный зал».

– Главное, в башню ему не попади, на кой тебе срок? Ливер там, ну, или копыта ему снеси! Давай, молодой! Как говорил д'Артаньян, – аля ХЕР ком аля ХЕР!!! – сказал секундант Степан и ободряюще хлопнул меня по плечу.

Почему-то вспомнился мой первый прыжок с парашютом, ощущение было такое же – в момент прыжка очко десантника перекусывает стальной прут пополам, а все лишнее выходит тонкой струйкой.
– Сходитесь! – прогрохотал мегафон голосом бригадира Антоныча.
Мы сошлись и встали спина к спине.
– Начали!

Шаг… Клинт Исвуд бля!.. Снова шаг…Еще бы музычку из вестерна и перекати поле в пыли – красота бля! Новый шаг…. Рубеж, разворот…. Дуло пониже...

Выстрел!!!

В один миг произошло очень много событий, Вова то ли от испугу, то ли от звука выстрела вдруг начал падать на спину и в падении нажал на курок...
Его заряд, в нарушение всех законов баллистики и здравого смысла, попал прямиком в «корму» прекрасной Дульсинеи, которая в момент выстрела стояла уткнувшись носом в белый халат глубоко уважаемого представителя медицины.
В этот миг мне показалось, что даже природа замерла в ужасе…
И только крик Клизмы, суетившегося около тела бездыханной Светки – «Порядок! Внутренние органы не задеты! Жить будет!» – подействовал, как кнопка «плей» на пульте видеомагнитофона.

Шум ликующей толпы, восторженные детские визги ворвалось в мои барабанные перепонки. Кто-то крикнул:
– А молодой ничо! Дантес бля!
Больше всех радовался секундант Степан.
– Слышь, Дантес! Как мы его?!
– Меня-то что поздравлять? Я вроде промахнулся, а вон Меткого Глаза поздравьте!

Я стоял и думал: «Да…Вот она сила крепкого мужского слова: сказал, что попадет белке в жопу, и попал!» Правда, тушка подстреленной белочки Дульсинеи больше напоминала заваленного мамонта, но это уже были мелочи. А вечером, за совместным обмыванием внеочередных воинских званий, Говновоз-Меткий Глаз подсел ко мне, протянул стакан и, дружески подмигнув подбитым глазом, гордо провозгласил тост:
– Ну, Дантес, давай, вздрогнули! За нас – НАСТОЯЩИХ МУЖИКОВ!!