Материализм и идеализм — базовые понятия философии. Казалось бы, самые простые и ясные, которые разделяют мировоззрение на две большие части.
Поговорим сегодня не о конкретных словах, а об общих принципах внедрения дискурсов в обнаженные беззащитные мозги народонаселения.
Представьте себе строительство башни. Первым делом на тридцатиметровой высоте в воздухе подвешивают блестящее золотое яблоко. Оно не опирается ни на что, висит в пустоте вопреки земному притяжению. Затем ниже него возникает шпиль, который венчает золотое яблоко, потом под шпилем барабан с часами, потом этажи и контрфорсы тянутся к земле, наконец, мощный фундамент вгрызается в грунт.
Именно таким способом в головах выстраивают излучающие башни дискурсов. И главный фокус тут даже не в том, что здания невозможно строить сверху вниз, как здесь. Самое прекрасное, что весь этот великолепный пьедестал под золотое яблоко выстраивает себе сам обладатель этой головы. Внешний заданный дискурс состоит из одного Слова. О таких словах я пишу в своих текстах. Всё остальную работу по собственному зомбированию человечек выполняет сам.
Я тут немного покурил эту тему, есть очень забавные штуки. О таких сопутствующих мелочах и поговорим. Ведь суть явления давно понятна, вот так высокохудожественным языком ее выразил писатель Пелевин:
"– Ну посмотрите сами. Один процент держит за яйца девяносто девять. С точки зрения марксизма ситуация предельно ясная. Кто угнетатели, кто угнетенные, и через какой механизм. Кто ж такую картину мира спонсировать будет? Особенно если все рычаги у одного процента?
– Я спонсировать не буду точно, – сказал Капустин. – А при чем здесь сверхприбыль? Она-то каким боком?
– А вот представьте себе университетскую аудиторию. Сидят молодые ребята с умными глазенками. Слушают доклад о сверхприбыли, финансовом капитале и его контроле над планетой. Думают. Прикидывают, где что и кто чей. И тут в аудиторию врываются муслимы в тюбетейках, черные лесбиянки с дредами, культурные воины в балаклавах и кто там у них еще, вся эта новая совесть мира. Понятно, с п*здофашистками во главе. Весь мульти-культи, короче. И начинается гевалт с радужными флагами. И выясняется, что кровососы и угнетатели – это не барыги из Сити или с Уолл-стрита, а обычные мужчины с белой кожей. Потому что у них привилегии.
– Какие? – спросил Капустин, нахмурив брови.
– Первая привилегия – что есть член, а вторая – что он белого цвета. Мало того, что у них привилегии, они еще говорят неправильно, потому что родители у них были реакционные мудаки и с детства учили языку ненависти. И вообще их в тюрьму надо за тестостерон. Понимаете? После этого про тех, кто зеленого печатает, уже как бы и вспоминать неудобно… Неактуальная повестка. Поэтому банки весь этот культурный марксизм потихоньку и спонсируют. Из сверхприбылей, ясное дело".
Ни добавить, ни прибавить. Но зато можно прямо подтвердить.
Приведу пример из популярного сериала Altered Carbon. Вот представьте себя в реальной жизненной ситуации: вы находитесь на какой-нибудь войне и собираетесь, экипируетесь в боевой выход. Товарищ говорит вам:
— А возьми еще «эфку» на всякий случай.
Та же ситуация в сериале выглядит так. Товарищ твердым движением вкладывает вам эту гранату в ладонь, задерживает свою руку, чтобы пронзительно и со значением посмотреть вам в глаза:
— Это тебе понадобится.
Они ведь не разговаривают в этом сериале на человеческом языке вообще. Прислушайтесь.
Это локальный во времени и в пространстве – актуальный российский, ударный лохунг в дискурсе либерализма для недоразвитых демократий.
Теперь он остался единственным, а по этой причине и главным. Так случилось из-за того, что все прежние резоны и основания оказались слишком уж дискредитированными, не выдержавшими столкновения даже с теми вариантами реальности, которые удалось навязать своим сторонникам. Слишком уж убогими выглядят вожди оппозиции, а либеральные принципы не вызывают уж горячих чувств. И теперь пушистая аудитория отважно идет в свой виртуальный бой, снабженная лишь требованием сменяемости власти.
Их даже немного жалко. И я не смогу отнести эту методичку к дискурсивному кунг-фу. Это так… как детей разогнать веником.
А вот еще одно слово с превращенным смыслом. Проверьте себя: вы вот прямо сейчас поняли, о чем будет речь?
Сегодня слово употребляется примерно так:
— У меня очень ответственная работа/должность, поэтому…
На самом деле говорящий не несет НИКАКОЙ ответственности либо самую незначительную. В переводе это означает следующее:
— Моя некомпетентность обойдется вам крайне дорого.
А вот за постоянно сопровождающим упоминание ответственности словом «поэтому» следует перечисление привилегий. Это высокая зарплата, бонусы, представительский автомобиль, перелеты бизнес-классом, поклонение.
Отличный фокус, правда? Вы кругом должны этому человеку, но не потому, что он чем-то там рискует. Рискуете вы же сами и сами же оплачиваете ему… но не собственные риски, не страховку от них, а что же? Вы платите ему за его ответственность. Которой нет.
Что же это за сущность скрывается под этим обозначением? Это ведь чистая виртуальность. Ее физически нет, ее нельзя обнаружить данной в ощущениях, но она приносит реальные привилегии. Ничего не напоминает? Это ведь титул. Вот это и позволяет относить слово к постмодерну. Модерн ведь отменил титулы и сословия.
Объективности не существует. Тем, кто с этим утверждением полностью согласен, можно дальше не читать. Мы с вами ведь объективно в этом уверены?
Оу, я слышу выкрик из зала:
— А у нас объективность есть!
Это был инженер, технический специалист. Разочарую его. Наука, которую он (как ему кажется) представляет, от заблуждений в собственной объективности избавилась довольно давно. Когда-то действительно, разорвав отношения со схоластикой, наука представляла, что ее взгляд на мир независим и лишен всякой двойственности.
Разберем простую с виду лексическую единицу «возможности». Проблематика тут состоит в том, что значение этого слова колбасит по всему видимому спектру. И есть основания думать, что оно уже заходит в инфра- и в ультрадиапазоны. И это делает его современным постмодернистским дискурсивным инструментом.
Это совсем простая семантическая штука. Наверняка все понимают и так. Или должны все понимать…
Поделюсь своим опытом. … Диалог выглядит примерно так:
— Все (перечисление конкретики) плохо, а должно быть хорошо (всего надо в среднем в два раза больше)
(из комментариев)
При изучении некоторых явлений, имеющих измерение, весьма полезно найти на графике их минимальное и максимальное значения — граничные условия. Без этого часто нельзя понять их природу, то есть, причины, основания и их место в общем. Так например, ведутся некоторые прочностные расчеты конструкций: определяются нагрузки, при которых конструкция гарантированно разрушается, а уже от этого рассчитывают сечения. А нахождение настоящей причины явления неплохо выходит при рассмотрении ситуации, в которой явление полностью отсутствует, равно нулю – нулевые факторы и будут причинами.
Таково и явление под названием «мы хотим жить лучше». Сразу понятно, что речь идет об измеримом, но совершенно не понятно, чему же оно конкретно равно. Автор приведенной цитаты сумел интуитивно, но весьма точно оценить размер этого «лучше». А я попробую подвести под эту оценку теоретическую основу. И, полагаю, это прояснит сегодняшнее понимание этих слов в нашем с вами любимом постмодерне.
Вы ведь уже догадывались, что в нелегком бизнесе зомбирования людей интернет эффективнее телевизора на порядок? Я вам объясню, почему. И развею сомнения, если у кого-то они есть. В интернетах ведь бродят люди, утверждающие: «Вас телевизор зомбировал, вы зомби, а мы свободно получаем истинную информацию в сети». Телевизор не может зомбировать, не умеет.
Посмотрим сначала на рекламу. Эта та же деятельность в области зомбирования, только она непосредственно ближе к деньгам, там всё бесхитростнее и яснее.
Затягивание в дискурс «Социальный лифт» происходит обычно так:
— Нам необходимо развивать социальные лифты…
Или так:
— Там прекрасно развита система социальных лифтов…
Дискурс подразумевает положительную оценку явления, необходимость его существования и развития для правильного социального устройства и декларирует правильность социального устройства там, где явление хорошо развито и своим существованием обеспечивает эту правильность.
Вступая в этот дискурс, вы автоматически соглашаетесь со всей коннотацией. Внутри него вы находитесь в положении проглоченного удавом. Внутри удава можно иметь только форму колбаски и двигаться только в одном направлении. Такова природа дискурсивной практики. Поэтому не влезайте в удава, а отрицайте его снаружи.
