Исполнилось 28 лет с момента неудачной попытки сохранить СССР, вошедшей в историю под названием ГКЧП. Этой аббревиатурой сокращённо обозначался Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР, конституционность которого оспаривается

© rbth.com Три дня в августе, которые «перевернули» мир.

Сегодня краткосрочный — с 19 по 21 августа 1991 года — период действия ГКЧП можно считать переходом от эпохи «бархатных» революций, прокатившихся по Восточной Европе (с 1989-го по 1991 год) к эпохе революций «цветных», формально начавшейся с «Бульдозерной революции» 2000-го года в Югославии. При этом ГКЧП имеет признаки как «бархатной», так и «цветной» революции. А сам факт создания ГКЧП был реакцией советского и партийного руководство на явно приближавшуюся «бархатную» революцию в СССР.

Чем «бархатная» революция отличается от «цветной»

«Бархатная» революция является последним этапом добровольной сдачи власти руководством конкретной социалистической страны, которое само же такой переход и подготовило. Руководство по собственной инициативе блокирует сопротивление «бархатной» революции со стороны органов государственной власти и обеспечивает самосвержение, пытаясь параллельно (в основном, безуспешно) встроиться в новую власть.

«Цветная» же революция инициируется извне, в условиях, когда государственная власть достаточно стабильна и не собирается отдавать власть политическим оппонентам. Внешние силы парализуют возможность государственного аппарата сопротивляться незаконным действиям «цветных» путчистов, играя на их личной (моральной и/или материальной) зависимости от Запада.

При этом, хотя и «бархатные», и «цветные» революции декларируются, как бескровные, в тех случаях, когда отдельные структуры старой власти или отдельные общественные или национальные группы сохраняют способность к активному сопротивлению, революционеры не стесняются перед пролитием крови в любых количествах.

Министр обороны СССР маршал Дмитрий Язов не решился применить армию для подавления сопротивления.

По сути, разница между двумя видами революций, но разница принципиальная, состоит в том, что в первом случае действующая власть самостоятельно готовит и обеспечивает переворот, а во втором — её вынуждают согласиться с отказом от сопротивления перевороту, подготовленному внешними силами и внутренней пятой колонной.

ГКЧП, как уже было сказано, являлся реакцией большей части союзного руководства на попытку группы Михаила Горбачёва, поддержанной частью региональных элит, провести в СССР «бархатную» революцию, превратив его в конфедеративный ССГ (Союз Суверенных Государств, — авт.).

При этом сам Горбачёв, в традиционном для него стиле, занимал двойственную позицию. С одной стороны, он не препятствовал подготовке ГКЧП, с другой — официально отказался к нему присоединиться, выжидая, кто победит. Чтобы потом присоединиться к победителям.

ГКЧП начинает — и проигрывает

Откровенно предательская позиция главы государства (Президента СССР и Генерального секретаря ЦК КПСС) стала одной из предпосылок к поражению ГКЧП. Но нельзя сказать, что действия Горбачёва критически повлияли на судьбу этой попытки «бархатной» контрреволюции. Определяющим стала неготовность членов ГКЧП к активным, согласованным действиям. Судя по всему, они были уверены, что появление войск на улицах Москвы и сообщение по телевизору о введении чрезвычайного положения парализуют любое сопротивление.

Руководитель КГБ Владимир Крючков не смог обеспечить интернирование Бориса Ельцина и его ближайших соратников. Тем самым не было обезглавлено потенциальное сопротивление ГКЧП в столице. Руководитель МВД Борис Пуго не смог блокировать массовый выход на улицы столицы групп поддержки Ельцина и их стягивание к Дому Советов РСФСР (ныне Дом правительства России), где обосновался штаб сопротивления. Министр обороны СССР маршал Дмитрий Язов не решился применить армию для подавления сопротивления и допустил частичную деморализацию вошедших в Москву частей, а затем начало перехода части армии на сторону восставших.

Таким образом, в судьбе ГКЧП, а с ним и СССР, роковую роль сыграли нерешительность, несогласованность неудачливых спасителей государства и отсутствие внятного плана действий. Они банально не знали, что делать, если не все им подчинятся. Хотя большинство им всё-таки подчинилось, но не все, причём критическая масса не подчинившихся сконцентрировалась в столице и имела решительных лидеров.

Собственно, с этого момента ГКЧП действовал частично уже в формате «цветной» революции. Небольшая разница заключалась лишь в том, что выступление не было инспирировано из-за рубежа, а являлось стихийным, а его успех обеспечивался неадекватными действиями самого ГКЧП. Пытаясь предотвратить «бархатную» передачу власти оппозиции, ГКЧП спровоцировал ненасильственное сопротивление, а его руководители оказались морально не готовы использовать силу для подавления этого сопротивления.

Рассвет и закат «цветных» технологий

После этого началась эпоха «цветных» революций. На примере беспомощности ГКЧП — руководства самой мощной в мире не западной страны, Запад убедился, что рекомендации автора «цветной» тактики Джина Шарпа работают в реальных условиях, даже когда эти условия не подготовлены специально, а сложились стихийно. С этого момента началась активная подготовка «цветных» революций в постсоциалистических (там, где не состоялись «бархатные») и постсоветских странах.

Десять лет Запад создавал неправительственные организации, опекал и ставил под контроль средства массовой информации, готовил пятую колонну в государственных структурах стран-мишеней. При этом нельзя сказать, что по завершении подготовки он (Запад) сразу добился успеха. «Бульдозерная революция» в Югославии состоялась только благодаря военной агрессии НАТО (бомбардировкам 1999 года), критически ослабившей центральную власть.

На Украине первый майдан, запланированный на тот же 2000-й год, и вовсе провалился. Понадобилось ещё четыре года, чтобы добиться успеха на Украине и в Грузии. Тем не менее с начала нулевых годов «цветные» революции были поставлены Западом на поток и успешно продолжались вплоть до 2014 года.

Свидетельством вырождения данной практики стали перевороты «арабской весны» и переворот февраля 2014 года на Украине. Во всех этих случаях государственная власть стран-мишеней продемонстрировала готовность и умение сопротивляться классическим (ненасильственным) «цветным» технологиям.

Понадобилось нарастание насилия со стороны «революционеров», вплоть до вооружённых путчей и гражданских войн, чтобы решить вопрос захвата власти. При этом сами страны-мишени оказывались слишком дестабилизированы и обессилены своими внутренними политическими и экономическими неурядицами, чтобы выполнить возложенную на них организаторами переворотов задачу связывания сил России или её вытеснения из определённых регионов. Наоборот, крымский прецедент и сирийский кризис показали, что Москва сумела использовать усилия Запада для улучшения своего стратегического положения. Запад нёс расходы на организацию «цветных» революций и поддержку «постреволюционных» режимов, в то время как геополитические выгоды от этого получала Россия.

Собственно, с этого момента «цветная» технология (даже с издержками, предполагавшими переход к вооружённому путчу и гражданской войне) могла быть эффективно применена только против двух главных противников США — России и Китая. Свержение законной власти в Москве и/или Пекине, фрагментация этих государств, подрыв их экономической и военной мощи, захват в них власти прозападной пятой колонной решали бы американские проблемы, хоть и ненадолго, но сразу.

Однако «болотные» выступления 2011-2012 годов в Москве и «революция зонтиков» в Гонконге продемонстрировали Западу, что ни «мирным», ни силовым путём совершить переворот в Москве и Пекине невозможно. Власти обеих стран достаточно опытны, адекватны и ответственны, чтобы эффективно противостоять как внутренней оппозиции (причём с минимальным использованием силы, не идущим ни в какое сравнение с практикой подавления протестов на Западе), так и внешнему давлению.

С 2014 года началось быстрое увядание эпохи «цветных» революций. В мелких второстепенных государствах более выгодными (быстрее готовятся и менее ресурсозатратные) оказываются классические перевороты (по образцу 50-х — 80-х годов прошлого века).

Что же касается России и Китая, то здесь «цветная» оппозиция используется не как механизм захвата власти, а для обоснования информационного наступления. Кроме того, фактор поддержки или не поддержки оппозиции американцы пытаются в условиях краха планетарной гегемонии Вашингтона использовать для торга в ходе принципиальных переговоров по глобальному урегулированию. За «слив» маргинальных, но шумных оппозиционных группировок США банально желают получить уступки в других, принципиально важных вопросах.

Что теперь придумает Запад?

Можем констатировать, что из эффективного механизма изменения глобальной ситуации в пользу Запада «цветные» революции выродились в попытку продать негодный товар за реальные деньги. Случайно открытая неосмотрительными членами ГКЧП эпоха завершается на наших глазах. Впрочем, это ещё не означает, что активное вмешательство Запада во внутренние дела России и других геополитических оппонентов бесповоротно закончится. На смену потерявшему эффективность механизму всегда приходит новый, ещё более эффективный. Только это уже будет не «цветная» революция.

В целом же вмешательство Запада в чужие дела будет слабеть только по мере его собственного ослабления и нарастания кризисных процессов в западных обществах и государственных структурах, а полностью закончится только в случае гибели Запада как цивилизации. Но такой исход ни в ближайшей, ни в более отдалённой перспективе пока не просматривается.