Иллюстрация: Ferbies / shutterstock.com

Пишет Андрей Фурсов.

«Золотой миллиард» – это уже прошлое. Потому что при той программе сокращения населения, которая реализуется сейчас, там будут совсем другие цифры.

Речь идёт совершенно конкретно о мировой верхушке, о 0,1%, это около 12-ти миллионов человек, и каком-то количестве всех остальных.

И две эти группы будут двумя разными человечествами.

Тот строй, который собираются устроить Шваб и те силы, которые стоят за ним, предполагает изменение биологической природы человека. Полное изменение!

И установление контроля над ней вот такими как Шваб.

Из этого вряд ли что получится. Но я думаю, что на этом пути они натворят очень много дел.

Если говорить, о том будущем, к которому бы хотелось прийти, то сказать можно следующее.

В немецкой классической философии есть два понятия «должное» и «сущее». Их не надо путать.

Должное – то, что мы хотели бы – это социально справедливое общество, его образ в целом понятен. Но жизнь совершенно по-другому устроена.

Тот момент, который мы переживаем сейчас, заключается в том, что сломался старый мир.

Он уже точно сломался.

Для многих людей, – особенно людей моего поколения и чуть-чуть помоложе, которые застали поздний Советский Союз, – при всей критике в адрес позднего СССР, это была спокойная жизнь с уверенностью в завтрашнем дне.

Вот одна из особенностей нынешней жизни заключается в том, что этой уверенности стало значительно меньше. И к этому нужно привыкать.

Вообще, нужно сказать, что период истории, который был после окончания Второй Мировой войны и закончился разрушением Советского Союза, вот эти 45-50 лет — это был уникальный период в истории.

Это была спокойная жизнь.

Аналогов я вижу только два. Это период после Наполеоновских войн в Европе и Римская империя II века нашей эры.

Такие периоды бывают очень-очень короткими.

Вот сейчас мы вступили в период слома одной системы и возникновения нового. Это очень такое серьёзное потрясение.

И он требует от людей двух очень простых вещей. Простых на первый взгляд. Воли и ума.

Ума, чтобы понять ситуацию и не паниковать. Понять, что вот как прежде уже не будет.

И воли, чтобы сопротивляться обстоятельствам и создать на пространстве, которое нам принадлежит, общество максимально возможной социальной справедливости.

Вообще, ни одного 100% справедливого общества не бывает.

Любая анти-энтропийная форма, любая социо-биологическая структура предполагает иерархию. А это значит, нарушение социальной справедливости.

Но мы прекрасно знаем, что в том же Советском Союзе социальной справедливости было больше, чем на капиталистическом Западе.

Поэтому вот исходя из того периода, в котором мы живём, речь должна идти о том, что мы должны быть готовы к очень серьёзному противостоянию с умирающим Постзападом.

У него агония. Но в этой агонии он очень опасен.

Поэтому здесь нужна, прежде всего, внутренняя психологическая мобилизация. И нужно жить так, чтобы потом не было стыдно перед нашими предками и нашими потомками.

Я очень часто думаю о том, вот мой отец, который отвоевал Великую Отечественную и расписался на Рейхстаге, он это оставил мне и моему поколению.

Он оставил мощную страну.

Что оставляем нашим детям мы? Мы напортачили.

Всё, что произошло у нас за последние 30 лет — это надо исправлять.

Надо исправлять ошибки, чтобы нашим детям не было стыдно за нас. Чтобы они не оказались в электронном концлагере, чтобы они не были объектом воздействия корпораций.

Нужно быть готовыми к тому, что мы живём в странном мире, где грань между противостоянием и миром вообще сейчас стёрта.

То есть, в одной части мира конфликт, а рядом где-то мир. Это непонятная ситуация. Мы должны быть отмобилизованы.

Основные вещи – это мобилизация психологическая, мобилизация административного аппарата, гражданского сектора.

Ты не можешь принести пользу, если ты психологически расхлябан и полагаешь, что, ну, ещё месяц-два-три, и всё вернётся.

Нет, не вернётся. Это совершенно другая жизнь.»