Выступление по радио В.М. Молотова 22 июня 1941 года, в связи с нападением Германии на Советский Союз.
Жители Советского Союза разного пола, возраста, национальности слушают выступление В.М. Молотова. Начало военных действий Красной Армии, трудовой деятельности советского тыла.
Российский государственный архив кинофотодокументов
арх. № 4620. Год создания: 1941 г.
Какими запомнились немецко-фашистским оккупантам те, кого нацистская пропаганда презрительно именовала «недочеловеками»? «Не было чувства, что мы входим в побежденную страну» – так писали гитлеровцы о первых сражениях Великой Отечественной войны
Войну против Советского Союза нацисты рассчитывали завершить быстро и без больших потерь – так, как это было в Польше и Франции. Генерал-полковник Гейнц Гудериан, летом 1941 года командовавший 2-й танковой группой, писал в книге воспоминаний: «Верховное командование думало сломить военную мощь России в течение 8-10 недель, вызвав этим и ее политический крах… Думали даже с началом зимы вывести из России 60–80 дивизий, решив, что оставшихся дивизий будет достаточно для того, чтобы в течение зимы подавить Россию».
Первый день войны. Хронология событий 22 июня 1941 года. История дня, который навсегда изменил жизни десятков миллионов человек.
Представления фашистов о народе советской России, на территорию которой они вторглись 22 июня 1941 года, определялось идеологией, изображавшей славян «недочеловеками». Однако уже первые бои заставили захватчиков многое поменять в этих взглядах. Мы приводим документальные свидетельства солдат, офицеров и генералов германского вермахта о том, какими с первых дней войны предстали перед ними советские воины, не пожелавшие отступить или сдаться…
«Мой командир был в два раза старше меня, и ему уже приходилось сражаться с русскими под Нарвой в 1917 году, когда он был в звании лейтенанта. «Здесь, на этих бескрайних просторах, мы найдем свою смерть, как Наполеон», — не скрывал он пессимизма… — Менде, запомните этот час, он знаменует конец прежней Германии»" (Эрих Менде обер-лейтенант 8-й силезской пехотной дивизии о разговоре, состоявшемся в последние мирные минуты 22 июня 1941 года).
«Когда мы вступили в первый бой с русскими, они нас явно не ожидали, но и неподготовленными их никак нельзя было назвать. Энтузиазма [у нас] не было и в помине! Скорее всеми овладело чувство грандиозности предстоящей кампании. И тут же возник вопрос: где, у какого населенного пункта эта кампания завершится?» (Альфред Дюрвангер, лейтенант, командир противотанковой роты 28-й пехотной дивизии, наступавшей из Восточной Пруссии через Сувалки)
«В самый первый день, едва только мы пошли в атаку, как один из наших застрелился из своего же оружия. Зажав винтовку между колен, он вставил ствол в рот и надавил на спуск. Так для него окончилась война и все связанные с ней ужасы» (артиллерист противотанкового орудия Иоганн Данцер, Брест, 22 июня 1941 года).
«Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись» (генерал Гюнтер Блюментритт, начальник штаба 4-й армии).
Во многих фильмах и книгах про Великую Отечественную войну есть значительный перекос в пользу негативных элементов: паника, огромные колонны пленных, стремительное продвижение противника, дезертиры, расстрелы паникёров т. д. Потом только можно удивляться, как вермахт не вошёл в Москву ещё в конце августа.
Но значительно меньше материалов, которые показали бы, что именно в начальный период войны, несмотря на всю его трагичность (в принципе любая война, даже самая победоносная, для кого-то трагедия), были заложены основы победы. Красная Армия воевала намного лучше польской, английско-французской. Наносились контрудары, красноармейцы проявляли массовый героизм (пример Бреста далеко не единственный), дрались лётчики, танкисты, матросы, артиллеристы, пехотинцы, своим упорством и мужеством они выигрывали минуты, часы, дни, которые складывались в месяцы. Была проведена уникальная по своим масштабам и быстроте операция по эвакуации промышленности западных регионов на Восток страны, то есть речи о тотальной панике и дезорганизации быть не может.
В основу своей замечательной повести «В списках не значился» писатель-фронтовик Борис Васильев положил легенду о том, что последний защитник Брестской крепости продержался вплоть до середины апреля 1942 года.
На прощание он успел заявить окружившим его немцам:«Крепость не пала: она просто истекла кровью. Я – последняя ее капля...».
Враги были потрясены. «Немецкий лейтенант звонко и напряженно, как на параде, выкрикнул команду, и солдаты, щелкнув каблуками, четко вскинули оружие «на караул». И немецкий генерал, чуть помедлив, поднес руку к фуражке».
Большинство граждан России воспринимает Великую Отечественную войну как столкновение СССР и Германии, но это не верно. Фактически это был очередной акт войны, которая идёт уже не одно столетие: Объединенная Европа против «русского варварства», Западная цивилизация против Русской цивилизации, Руси. 22 июня 1941 года по СССР нанесла удар, совершила агрессию практически вся Европа.
Польский след в катастрофе начала войны
2011-06-10 / Александр Борисович Широкорад — историк, писатель.
Днем 22 июня 1941 года, когда немецкие танки прошли первые десятки километров советской земли, командиры отчаянно «бомбардировали» Москву запросами, можно ли обстреливать и бомбить германские войска по ту сторону границы.
Дело в том, что в течение нескольких недель командиры Красной Армии и войск НКВД получали многочисленные приказы не поддаваться на провокации. На местах начальство на всякий случай боялось приводить войска в полную боевую готовность и рассредотачивать боевую технику и т.д. Надо ли говорить, к каким потерям это привело.
После разоблачения культа личности Сталина приказы «не поддаваться на провокации» с большим удовольствием стали «обсасываться» советскими писателями и историками, желавшими показать некомпетентность и глупость вождя. Но почему-то никто до сих пор не попытался выяснить, чего же боялся Сталин? Казалось бы, ответ прост – провокации, которая дала бы повод Гитлеру разорвать пакт о ненападении и напасть на СССР.
Видел ли близость войны Сталин? Или он верил провокатору Берии?
2011-06-10 / Сергей Тарасович Брезкун (Кремлев) — профессор Академии военных наук.
С начала Великой Отечественной войны прошло 70 лет, однако объективной картины ее кануна мы все еще не имеем. А ведь забытые и вновь открывающиеся факты позволяют начать корректную реконструкцию последних предвоенных дней. Вот, например, вопрос: видел ли близость войны Сталин? Или он верил провокатору Берии, который «стирал в лагерную пыль» всех, кто предупреждал о нападении?
Начну со знаменитой «телеграммы Зорге»: «Нападение ожидается рано утром 22 июня по широкому фронту». Во-первых, текст ее резко отличается от реальных шифрограмм. Во-вторых, ни один ответственный руководитель не станет предпринимать какие-либо действия на основе такого сообщения, даже если оно исходит от надежного информатора. В-третьих же, Зорге ничего подобного не сообщал. 16 июня 2001 года орган МО РФ «Красная звезда» опубликовал материалы круглого стола, посвященного 60-летию начала войны, с признанием полковника СВР Карпова: «К сожалению, это фальшивка, появившаяся в хрущевские времена. Такие «дурочки» запускаются просто...»
Увы, такая же «дурочка» – и якобы резолюция Берии: «Многие работники… сеют панику. Секретных сотрудников «Ястреба», «Кармен», «Алмаза», «Верного»… стереть в лагерную пыль как пособников международных провокаторов, желающих поссорить нас с Германией… 21 июня 1941 года».
