Даррен и сам не понял, как так вышло, но его первый матч за «Итчен Сайнтс» кончился освежающе – 0:15. Он-то ни при чем, ему семь, вокруг все старше на два года, но все равно же несолидно. Тут еще папа со своими шуточками. «0:15? Но ты еще можешь выиграть гейм. Что? Это не теннис? Тогда прости». Да что он вообще смыслил в футболе? Побегать в юности любил, пока не закурил, но футбол – мимо. Вышел раз попинать мяч с сыновьями и первым ударом сломал палец ноги. Одно удовольствие было пилить потом в Шотландию, за рулем фургона с мебелью. Даррен сидел рядом – а куда его девать, после развода родителей он не ужился с отчимом и вернулся к папе, – но носильщик из него так себе.

Прокатившись тогда со сломанным пальцем, Норман Андертон бросил эту собачью работу и устроился таксистом. У Даррена кое-что получалось, он уже не только быстро бегал, как отец когда-то, но и ухитрялся не терять по пути мяч, выиграл со школьной командой чемпионат Саутгемптона и получил медаль из рук Кевина Болла, защитника «Портсмута». За несколько лет медалей скопилось столько, что на одной из стен кухни не стало свободного места. После новой победы в городском кубке родители игроков закатили турнир по боулингу. Утром Даррен спустился к завтраку и онемел: его награды пропали, а на стене одиноко поблескивала медалька отца за победу в боулинге. Норман Андертон любил пошутить не только после поражений.

Даррен рос застенчивым тихоней, весь в деда, который навоевался в Корее и залег с чайком перед телевизором, грустил о «Чарльтоне», куда не попал из-за армии. С таким же вялым характером Даррен до пенсии бы пылил в городском чемпионате, кто-то должен был наглеть за него. Его папа рос в интернате (отчим, Гарри Андертон, неразборчиво пил, а родного отца Норман потерял в два года), в тринадцать лет заделался байкером, мотался по гастрольному маршруту The Small Faces, дрался с фанатами других рок-групп и вообще робеть не привык. А тут-то чего стесняться: есть телефон Дэйва Херста, директора молодежки «Портсмута», надо звонить и проситься на просмотр. Зазеваешься, напросится кто-то другой, а ты станешь таксистом, как младший брат Бен, что тоже мнил себя футболистом, но сломал ногу и стал никому не нужен. Папа позвонил, отвез Даррена, и через несколько недель тот мыл бутсы Кевина Болла в раздевалке «Портсмута».

А потом был десятикилометровый кросс по песку и гальке с тренером Королевского военно-морского флота. Через неделю Андертон финишировал быстрее тренера. В первой игре за резерв «Портсмута» он вышел после перерыва, забил первым касанием, но через две недели сломал ногу, на полторы недели оказался в гипсе и каждый день – по приказу врача команды Джона Диккенса – скакал на костылях двадцать кругов, пока остальные тренировались.