ИТЭР – это International Thermonuclear Experimental Reactor, Международный экспериментальный термоядерный реактор. Такой вот проект международного термоядерного реактора типа “токамак”.

Проект разрабатывается с середины 1980-х годов (обратите внимание на эту дату), сооружение планировалось закончить в 2016 году. Разумеется, ничего не закончено до сих пор. Строительство началось лишь в 2010 году; летом 2020 года началась сборка реактора (на бумаге, на самом деле там еще нечего собирать, большинство компонентов не только не произведены – их даже непонятно как делать и из чего). Срок окончания постройки запланирован на 2025 год – но вот увидите, в 2025 году ничего там готового не будет.

Европа жалуется на удорожание проекта (по соглашению, доля вложений Евросоюза оборудованием и инфраструктурой – 40%, тогда как прочие участники скидываются по 10%), но никто ведь Европу не заставлял. В проекте ИТЭР было очень много времени потрачено на переговоры, в целом около десяти лет. Изначально японцы хотели, чтобы ИТЭР строился у них, канадцы хотели, чтобы у них.

Ну, канадцы отсеялись быстро, а затем три-четыре года шла борьба между Японией и Европой, и в результате Европа выиграла. А теперь там говорят: слишком дорого. Японцы сейчас утверждают, что если бы ИТЭР был у них, они бы к 2014 году уже здание под него построили. Я склонен им верить, они дисциплинированные – тем более что здание-то это дело нехитрое, его строить кому ума не доставало.

Впрочем, у японцев по проекту тоже задержка, но она произошла якобы по причине землетрясения – были повреждены некоторые стенды для тестовых испытаний. Кстати, события на “Фукусиме” повлияли на ИТЭР – требования к надежности ужесточились.

Поскольку участвует много стран, были придуманы специальные итэровские деньги, т. н. условная зачетная единица, которая равна 1 тысяче долларов США 1989 года. И все расчеты ведутся в этих единицах. Стоимость ИТЭР в итэровских деньгах осталась прежней, а когда переводишь их на деньги реальные – офигеваешь конечно, сказывается инфляция.

Когда в проекте распределялась ответственность между странами, кто что для реактора делает, Россия специально выбрала магнитную систему, систему электропитания, защиту, элементы вакуумной камеры, внутрикамерные элементы, систему для нагрева плазмы. То есть, получается, мы частично участвуем практически во всем. И опыт приобретаем колоссальный.

Весь вопрос только в том – опыт чего мы приобретаем.

Знаменитый советский физик академик Лев Арцимович в свое время сказал: “Человечество освоит термояд тогда, когда ему это будет надо”.

Так вот – пока что оно не надо. Пока что по миру сворачивают даже обычную ядерную энергетику, технологии тепловых реакторов топчутся на месте, их совершенствование заброшено. А реакторы-бридеры (которые решили бы проблему с расщепляющимся топливом) вообще никто, кроме России, не желает делать.

Для уран-плутониевого топливного цикла размножителем является реактор на быстрых нейтронах (FBR, от англ. fast breeder reactor). При этом в зоне размножения из обеднённого урана, состоящего, в основном, из изотопа уран-238, получается плутоний-239, который может быть использован в реакторе как новое ядерное топливо.

Для уран-ториевого топливного цикла (ториевый топливный цикл, ториевая ядерная программа) размножителем может быть и реактор на тепловых нейтронах с тяжеловодным теплоносителем и замедлителем, например, AHWR. При этом в активной зоне находится уран-233, а в зоне размножения — торий-232.

Особенностью такого реактора является то, что коэффициент размножения, равный единице (или превосходящий её на малую долю), может быть достигнут при равномерном размещении топлива и «сырья» в активной зоне, без выделения отдельных зон, как у реактора на быстрых нейтронах. Это позволяет, в принципе, создать реактор с топливной кампанией в несколько десятилетий, то есть способный работать весь срок службы без манипуляций с топливом.

Реакторы на быстрых нейтронах есть только у России, и небольшой опытный реактор БН-20 у китайцев. Реакторы на ториевом цикле вообще не доведены до рабочего состояния. Хотя это в сто раз проще, чем лепить термояд.

Понимаете, что происходит? ИТЭР – это мертворожденная хрень. Это способ загрузить западных ядерщиков, какие еще остались, бессмысленной работой на мусорную корзину. Поэтому там никто и строить систему не спешит – по плану ИТЭР должен был работать уже в 2016 году – а в реальности там еще конь не валялся.

По задумке организаторов этой панамы, учонахи дожны возиться с этим гогном десятилетиями и тихо передохнуть от старости, не создав ничего практически полезного. Ядерное оружие в большинстве стран совершенствовать перестали – и ядерщиков надо куда-то пристроить, пока они не изобрели какую-нибудь лептонную бомбу, которую можно будет собрать на кухне из гогна и палок. Вот их и пристроили – заниматься переливанием из пустого в порожнее, ловить бозоны Хиггса на коллайдере, бредить о коммерческой выработке электричества на ИТЭР, и делать прочую чушь. Там нет практического выхлопа и никогда не будет.

По всему миру токамаков наклепали уже под сотню штук. На этих установках накоплена “богатейшая научная база” – она якобы позволила заключить, что “ИТЭР будет работать”. Но тут ведь весь вопрос в том, что считать работой.

Самый большой токамак сейчас – европейский JET, стоящий в Англии. Он вдвое меньше ИТЭР, и это не реактор, а научная установка, но и на ней уже было продемонстрировано 17 МВт мощности. Звучит красиво? Но ключевой вопрос – в течении какого времени европейский реактор генерировал энергию. А я вам скажу – он проработал 5 секунд. После чего развалился, и сейчас он закрыт, списан и сдан на металлолом.

Генеральный директор Международной организации ИТЭР Пьетро Барабаски сообщил, что уже сейчас выявили две серьезные проблемы в реакторе.

Во-первых, отклонения от заданных размеров секторов вакуумной камеры. ВК весит 5200 тонн, пять его секторов строит ЕС, четыре — Южная Корея. Кто-то из них просадил размеры, и теперь сектора не стыкуются.

Кроме того, есть признаки коррозии на теплозащитном экране.

А еще есть трещины в трубах системы охлаждения, возникшие в результате приваривания трубок к корпусу, причем их обнаружили на сегменте, уже установленном в шахту реактора, и устранить дефект на месте невозможно.

Нужно либо разбирать объект, либо вовсе изготавливать новую секцию теплового экрана.

Барабаски считает, что на ремонт уйдут “месяцы и даже годы”. Он признался, что получение первой плазмы в 2025-м казалось “нереалистичным” еще до этого.

Как и многие другие мегапроекты, ИТЭР хронически не укладывается в смету. На строительство реактора выделяли пять миллиардов евро, однако с годами сумма выросла вчетверо. И это еще совсем не конец, еще можно воровать и воровать. Сколько немцы на строительстве берлинского аэропорта украли? А что французы – хуже их, штоле? Им тоже хочется мулаток с божоле на Лазурном берегу дегустировать.

Тем более что результат (работающий реактор) никому на самом деле не нужен. Все прекрасно понимают, что коммерческая генерация энергии на этом агрегате – это сказки для дураков. Этого не будет никогда. Там десятилетиями будут пилить деньги – как их пилили на токамаке JET (почти 45 лет пилили – и еще не закончили даже после остановки, его только демонтировать будут по плану до 2040 года, на чем еще украдут море денег).

Но ведь для России хорошо, что европейцы воруют собственные деньги вместо постройки чего-либо реально полезного.