Культурный ответ на материал об идеологии. Знаете, есть танец Винсента Веги из крим-чтива, а есть танец Афони из одноименного советского фильма. На их сравнении можно наглядно продемонстрировать разницу между советским и американским кино, да и не только кино.

«Афоня» — хороший фильм. На вкус человека, выросшего в СССР. Но если его показать в других странах (или новым поколениям русских), зрители увидят что-то фантасмагоричное про каких-то бичей и алкоголиков, где в центре истории — нелепый бухающий сантехник со странными терзаниями и бесцельным существованием. «Чо, блин, ваще происходит? О чем это?»

А вот «Криминальное чтиво» таких вопросов у жителей планеты не вызывает. Поэтому Траволту приглашают на танец даже в совершенно самобытной Индии. Его там знают и любят, а Куравлёва — нет.

Под властью красных русские выпали из общемирового (точнее, общеевропейского) культурного пространства. Советская жизнь — скучна, примитивна, нелепа и непонятна. На ее почве мировое кино практически не снять. А то, что снято, тяжело понять цивилизованным народам.

Тут не надо снобизма, тут надо понять. Понять, что бандит Винсент Вега, сыгранный Траволтой, несмотря на звериный оскал капитализма за спиной, имеет вкус. А у советского человека Афони никакого вкуса нет, несмотря на «самое лучшее в мире» советское образование, «самую читающую нацию» и вот это вот всё. Афоня — типичное много о себе воображающее быдло, которое почему-то стало в СССР законодателем вкусов. Быдло в галстуке — это всё равно быдло.

А ведь еще каких-то 60 лет назад русский человек смотрел на американца как на научившуюся говорить и курить сигары обезьяну, как на дикаря, норовящего закинуть ноги на стол по любому поводу. Вон он, на фото в заголовке — типичный американец.

Как же так вышло? «А кто же это сделал?», как сказал бы консьерж Людвиг Аристархович.

А это просто следствие из закона Гудхарта.

Закон (принцип) Гудхарта в строгой формулировке заключается в том, что когда экономический показатель становится целевой функцией для проведения экономической политики, прежние эмпирические закономерности, использующие данный показатель, перестают действовать.

Смысл тут в том, что как только что-то начинают целенаправленно регулировать (загонять в нужные рамки) — как тут же обваливаются установившиеся взаимосвязи, и система выходит из равновесия. Как только какая-то деятельность начинает оцениваться формально, оценки тут же перестают соответствовать действительности. Отчетность красивая, а в действительности — кругом руины.

Кристал и Мизен нашли тут связь с физическим принципом неопределённости (измерения параметров системы влияют на эту систему) и «проблемой инвариантности» (это проще объяснить на примере: инженер, экспериментально оценивший поведение автомобиля на ровной прямой дороге и построивший матмодель, обнаружит, что его формулы не описывают движения по бездорожью, поскольку ранее не менявшиеся величины-инварианты начали меняться из-за ухабов).

Автор совершенно прав в том, что коммунисты полезли регулировать систему с целью привести ее в соответствие с идеологическими догмами (сколько бы они не кукарекали про «догнать и перегнать Америку») — и система начала разваливаться у них прямо в руках. Вместо конструкторов и когнитариев отовсюду полезли бессмысленные Афони, и сколько их не заставляли в школе читать Толстого и Пушкина — культурнее и умнее Афони не стали, они лишь стали циничнее и увёртливее. Все же видели, что рубщик мяса из гастронома одет в «фирму» и ездит на Волге, а академик-астроном ходит в обносках пешком. «Если ты такой умный — чего ты такой бедный» — это не прикол, это диагноз общества.

Если вам до сих пор кажется, что «Афоня» — это хороший фильм, и вы до сих пор сопереживаете и сочувствуете главному герою, то ваши дела плохи. Значит, за 30 лет вы так и не избавились от навязанных вам советскими как-бы-«коммунистами» культурных образов, и они ни к чему хорошему вас не приведут. Какая уж тут «идеология»! Какую идеологию могут придумать Афони, сами-то подумайте.